– И всё же, ты убил их?

– Нет… Да, но не собственными руками.

Ночное небо осветила полная луна, её свет серебряным отблеском разливался по снежным барханам. Я шёл по ним, оставляя глубокие тёмные следы, такие же тёмные и глубокие, как и мои думы. Радмир отдал мне приказ: прийти на стоянку клана и сразиться с их вождём, чтобы клан Герд присоединился к нам. Я долго думал над этим приказом и в результате отправился ночью, надеясь, что застану весь клан и проиграю эту битву. Если бы они присоединились к нам, Радмир бы развязал войну между кланами, и север погряз бы в междоусобицах. И когда я уже подошёл к стоянке, я обнаружил страшное: стоянка была наполовину пустая, огни освещали периметр, и только в некоторых домах горел свет. Мои ноги стали тяжелее, и я хотел повернуть назад, но мой силуэт хорошо освещала луна, и один из дозорных увидел меня.

– Стой! – он всмотрелся в мой силуэт. – Что тебе здесь надо в такой час?

– Я должен предупредить вашего вождя.

– Вождя здесь нет, он отправился по зову конунга.

– Что? Но почему? – Я поменялся в лице, и мне пришло осознание. – Нет.

Стрела просвистела мимо моего уха и вонзилась глубоко в плечо дозорного, падая, его лицо выражало искреннее удивление и непонимание. Я резко развернулся, перехватывая секиру и видя, как небо разрывает дождь из огненных стрел. Стрелы не должны были сжечь деревню, они бы и не смогли, ведь брёвна домов были пропитаны специальным раствором. Но они заставили обитателей покинуть дома, что и погубило их, ведь вторая волна стрел, уже без огня, пронзала тех, кто вышел в ночь.

Я бросился в сторону стрелков, но пока я тонул в снегу, несколько отрядов зашло с флангов деревни, и до меня донеслись звуки резни. Нет, это был не бой. Прийти под покровом тьмы и нанести бесчестный удар по стоянке, где осталась лишь половина клана: старики, следящие матери и дети, а также небольшая горстка не самых опытных воинов; это было можно назвать только резнёй.

Я бросился обратно к стоянке, но было уже поздно, мои братья и сёстры добивали последних выживших, превращая белый снег в алое месиво. Я ворвался на стоянку, и обуявшая меня ярость безжалостно разрывала моих некогда собратьев. Они не ожидали такого, как и я не ожидал, что буду наслаждаться этим, убивая одного за другим, я хотел заплатить за их бесчестие и утолить свой голод мести. А когда пелена спала с моих глаз, небо уже просветлело и показало мне картину, что я никогда не забуду. Потом, увидев вдалеке отряд, что быстро двигался к стоянке, я бросился прочь от них. Когда я наконец смог уйти от погони и мне удалось перевести дух. Во мне загорелась ярость ещё ярче, чем на стоянке, и, вновь сорвавшись с места, я двинулся в сторону своего клана.

Лицо Волка замерло в выражении глубокой печали и отрешенности, она внимала каждому его слову, и когда Волк закончил, Айнара не знала, что сказать.

«Он не мог ничего сделать, но всё же пошёл против клана, чем нарушил самый главный закон. Но кланы всегда бились честно, это тоже был закон, и то, что сотворил Радмир с его людьми, было высшим бесчестием.» – в мыслях девушка пыталась найти оправдание, но понимала, что он виновен, как и она.

– Ты… И правда проклятый. – она сказала это без укора, просто как факт. – И клан за это заплатил, Радмир и все его приближённые погибли в том нападении. Дух отвернулся от них, и они это понимают. Радей говорил, что хочет восстановить имя клана, теперь мне понятно, чем клан провинился, и я опасаюсь, что моя наставница без труда подчинит его себе. Ведь клан сделает всё, лишь бы обрести былое величие, даже пойдёт на сговор с ведьмой.