И пусть мое Высшее Я утверждало, что все, что ни делается, к лучшему. Пусть на интуитивном уровне я знала, что из сложившейся ситуации есть только запасной выход. Пусть с духовной точки зрения я знала, что моей душе предписано странствие, что мне задан урок, который надлежит выучить. Пусть, наконец, в глубине души я была благодарна и рада этому финалу.

В ту самую минуту было важно лишь то, что я глубоко уязвлена и отчаянно хотела выпутаться из ситуации. Приходилось начинать с нуля, покинуть развалины и пуститься в путь. Но задача казалась неразрешимой. Слава Богу, что в своем стремлении я не была одинока. По крайней мере, в тот момент.

Как ни странно, Сабрина оказалась в одной лодке со мной. Она тоже не так давно разорвала отношения, тянувшиеся шесть лет. Как и я, она покончила с прежней жизнью – с жизнью в Лос-Анджелесе со своим парнем и любимой собачкой Кроссовкой – и покинула дом.

В наших душах царил полный раздрай. Одна вечно раздражалась и злилась на пустом месте, а то заливалась слезами и дулась, тогда как другая тихо паниковала. Мы ссорились. Обе же вспыльчивые, что твой порох.

Единственным противоядием от боли и смятения были ежедневные долгие прогулки по вечернему Парижу после работы и наш любимый скромный ужин. Ежедневное врачевание души. Честно говоря, наши долгие вечерние прогулки служили нам заменой очередного Камино де Сантьяго. Каждый вечер мы отправлялись в новое место, спускаясь с холма, на котором стоял наш дом. С Монмартра мы шли к Опере, Бастилии, Пантеону, в Люксембургский сад, Марэ, к Сене, на площадь Республики, к Собору Парижской Богоматери и обратно, причем каждый раз новым маршрутом. Новизна впечатлений помогала отвлечься от постылых эмоций, на ходу раздражение отпускало.

В отличие от Америки, где города распланированы довольно однотипно и все выглядит более-менее современно и предсказуемо, Париж – это несколько маленьких деревень. У каждой из них свои особенность и шарм, каждая самобытна и непредсказуема, многие древние, таинственные, полны неожиданностей. Веками художники и поэты бродили по этим улицам в поисках вдохновения, с головой погружаясь в самое настоящее эстетическое пиршество. Их даже стали называть особым именем – фланёры.

Каждая вечерняя прогулка была похожа на охоту за сокровищами. Улицы не оставляли равнодушным, у каждой были свои тайны. Нередко мы сталкивались с таким странными и неожиданными открытиями, что порой замирали на месте.

В один из таких вечеров мы бродили по II округу, возле площади Виктуар, и завернули на улицу Абукир. Там мы наткнулись на лавку таксидермиста с огромными чучелами диких животных из саванны, выставленных в витрине большой мастерской. Там были страус, лев, горилла, несколько крупных птиц, носорог и даже жираф. Трофеи экзотического сафари. В витрине висела табличка, из которой следовало, что прежде чем окончить земной путь чучелами, все эти животные умерли своей смертью в естественной среде обитания. Это слегка обнадеживало, но все равно было жутковато от следящих за нами из парижской витрины глаз этих прекрасных животных. Но мы наперекор этому долго стояли как зачарованные, не умея отвести взгляд.

На площади Колетт мы наткнулись на магазины нумизматов, в которых торговали старинными монетами, военными медалями, антикварными украшениями, оловянными солдатиками, причудливыми светильниками всех возможных форм и размеров. Встретились нам барахолки, булочные, магазины канцелярских товаров, обуви, сыров, парфюма, подушек, нижнего белья, вина, чая, географических карт и прочее, и прочее – все это богатство вперемешку с необычными кафе, бистро, ресторанами и ночными клубами.