Иногда я пытаюсь сопротивляться, ведь даже про работу можно говорить другими словами и на спокойных интонациях. Но я сдаю позиции. Терплю со смирением, как он выталкивает меня с кровати в восемь утра, чтобы я пошла искать работу. Буквально ногами выпинывает из постели. Я выхожу из дома и иду в первый попавшийся кол-центр.

Ничего не выходит.

Мне бы время, чтобы понять, куда двигаться. Но этого времени у меня нет, ведь дома карающий взрослый. Именно так распределяются наши роли. Он становится моим родителем. А я, как подобает в таком случае ребенку, послушно соглашаюсь на все приказы и боюсь последствий непослушания. И иногда бунтую.

Так он устраивает меня на стажировку в салон связи, где есть много стажеров и только пару из них могут взять начинающим специалистом. Я покорно зубрю учебные материалы, провожу там неделю с утра до вечера, но в день, когда меня отсеивают, я не хочу идти домой.

Хочу прояснить: я не стремлюсь выставить другого человека абсолютным злом. Хотя, учитывая дальнейшие события, это кажется неизбежным. Но историю нашего знакомства и дальнейших отношений точно нельзя назвать здоровыми.

В первый год мы были словно созданы друг для друга – как кусочки пазла, как ключик и замочек. Все его привычные тропы поведения были мне знакомы, а мои реакции, видимо, вызывали отклик в его душе. Он подходил мне, а я ему, словно в идеальной сказке о принце и принцессе. Однако это не сулило ничего хорошего.

Я боюсь его реакции на то, что я не получила работу. С неохотой плетусь домой. Тогда я понимаю, что не должна себя так чувствовать, но знаю, что ситуация такова и этот человек не погладит меня по головке из-за того, что я не справилась. А я обязательно должна была справиться.

Дома меня ждет необычная реакция. Я отворачиваюсь и плачу, когда он спрашивает, что случилось. Я рассказываю, что меня просто не взяли в команду. Но он не злится и не ругается. Говорит, что ничего страшного.

В такие моменты он активирует в моем мозгу программу, что взрослые и мир небезопасны и непредсказуемы. В детстве я это усвоила, потому что мне необходимо было угадывать настроение взрослых дома, чтобы прогнозировать события и понимать, как себя вести.

Его непредсказуемая реакция толкает меня на сцену театра из нас двоих, где он мой карающий родитель, чье настроение необходимо контролировать, а лучше холить и лелеять, стараться подстраиваться и не нарываться. А я маленькая девочка, которая старается поступать «правильно», чтобы заслужить одобрение и любовь. И, возможно, тогда я смогу жить спокойной жизнью, где нет места вспышкам критики и порицаний.

Конечно, я этого тогда не понимаю так, как сейчас об этом пишу. Тогда я просто продолжаю все глубже погружаться в эти отношения и все больше к нему прикипать.

На самом деле там, где есть такие роли, нет места партнерству и равенству. Однако в паре иногда случается кому-то брать больше ответственности. Иногда один из партнеров заболевает, и тогда второй принимается ухаживать и заботиться. Но в моем случае это была смесь из неумения самой брать ответственность за себя изначально, а его поведение продиктовано необходимостью брать меня под контроль.

В случае равных партнерских отношений тому, кто берет ответственность и проявляет заботу, хочется это делать исходя из любви, уважения и договоренностей. В абьюзивных отношениях такое поведение может стать хорошим поводом для критики, шантажа и других манипуляций.

Я зову в наш дом одну из своих подруг. С. приезжает из другого города с ночевкой. Мне очень важно познакомить его и ее, потому что наша общая дружба входит в мои ценности и представления о семейной жизни.