– Да, вот так, Ксанти! – похвалила Мари. – Хорошая техника – четкость движений есть. – И продолжила, обращаясь к завороженно ожидающим ее слов девушкам: – Très bien! А теперь давайте под музыку. Раз, два, три, и-и-и-и…

– Arrêtez, mesdames, assez!36 – Мари недовольно нажала «стоп» на пульте музыкального центра, и динамики смолкли. – Все понятно, что музыку мы не слышим. Так не пойдет! Мы должны танцевать не под музыку, а в музыке. Чувствуем разницу? – Мари обвела глазами запыхавшихся танцовщиц. – Мы должны раствориться в ней, наполнить ее смыслом, то есть нашими движениями. Вам ясно?

Все с готовностью закивали. А Ксантии как никогда хотелось снова услышать музыку и – двигаться, двигаться, двигаться…

– Bien, bien! Так, еще раз поехали! – скомандовала Мари, и помещение вновь наполнили звуки скрипки и саксофона вперемешку с битом, отвечавшие трендовым веяниям в музыке, что в сочетании с яркими танцами участников группы рождало новую материю. – Раз, два, три… Пошла голова… Рука! Оп! Сначала небольшая затяжка – здесь не так резко, и только сейчас руки! И еще раз сначала три раза подряд. Mesdames, терпим, терпим!

Так прошел час интенсивной тренировки. И вот наконец они заслужили законный перерыв. Девять человек тут же улеглись в ряд на паркетном полу в тренировочном зале на четвертом этаже, подняв ноги и облокотив их на стенку, чтобы хоть как-то снять усталость. Сегодня они занимались в особенном зале, предназначенном в основном для бальников, – но Мари договорилась, чтобы здесь на время подготовки программы (так как времени требуется в разы больше, чем обычно, залов на всех не хватает, а дедлайны поджимают) мог тренироваться и основной состав. Зато здесь было больше места и, конечно, великолепный, до блеска отполированный старинный паркет – такого пола не было больше нигде!

Верная себе, Мари, только объявив перерыв, незамедлительно достала из сумки яблоко и, энергично хрустя им, принялась в бешеном темпе играть пальцами по экрану своего айфона – видимо, отвечая на накопившиеся за время тренировки многочисленные сообщения.

«И как она не устает? Присела хотя бы», – удивилась Ксантия, наблюдая за несгибаемым руководителем. В это время Мари, доев яблоко и небрежно кинув огрызок обратно в сумку, поднесла телефон к уху и широким скользящим шагом покинула помещение. Ксантия проводила Мари глазами, не уставая восхищаться тем, сколько грации в каждом ее движении.

Девушки же, почувствовав, что контроль над ними с отбытием «руководства» приослаб, сразу же зашевелились, начав оживленно перешептываться. Их ноги, до того проникновенно тянувшиеся носками джазовок к потолку, расслабились и, конечно же, почти одновременно опустились, согнувшись в коленях и широко разъехавшись в стороны в поперечном шпагате.

– Ты чего, Ксанти? – шепнула лежавшая рядом Кира, отвлекаясь от созерцания потолка.

– Да я это… – Ксантия перевела все еще смеющийся взгляд на подругу. – Ки, а помнишь, Мари-то говорила про носки?

– А-а. Ну. Ха-ха-ха. Да, это весело было. Ridicule37, как она сказала.

– Так это… И что, у нее парень был, получается, дома? И… Он… Прямо в кровати?

– А что, Ксанти, тебя удивляет?! Она же не монашка, наша руководительница. Конечно, не под кроватью же он сидел ночью.

– Ну… Прямо так с ней и лежал?! – удивилась Ксантия.

– Ксанти, не будь ребенком, – засмеялась Кира и объяснила: – Не с ней, а на ней. Вот как я лежу, так лежала Мари, а он на ней.

Ксантия чувствовала, как предательский румянец снова заливает ее лицо. Она привстала на локтях, повернувшись к Кире вполоборота. Та продолжала лежать как ни в чем не бывало, широко раздвинув ноги и с улыбкой глядя на нее. Поймав ее взгляд, Кира, желая показать, как именно лежала Мари, выгнула спину, как кошка, заломила руки за голову и страстно, со стоном, выдохнула.