Он слушал, не осмеливаясь уточнять; представить жизнь на смашане было совершенно невозможно, и он воспринял эти слова как аллегорию. Слова Учителя про знак «Ом» тоже звучали как иносказание. Может, это намек на высшую мудрость? Что еще мог означать знак Творения у него в мозгу и как его можно там обнаружить?..

Да, существовала история о женщине, которая всю жизнь пела имя Господа Рамы как мантру: «Рам, Рам, Рам…». После ее кремации обнаружилось, что божественное имя «выгравировано» на лобной кости ее черепа, естественные тончайшие ложбинки образовывали буквы на санскрите и урду. Таково было следствие усердно выполняемой практики мантры и высочайшей преданности, – подобные случаи известны, и никто не оспаривал их значимости. В конце концов, Индия – страна чудес. Но представить, что в результате практики йоги священный символ Абсолюта может появиться в его собственном мозгу, было за гранью любых фантазий.

Что касается обета безбрачия, он воспринял эти слова как прямое наставление. Никому, кроме него, Учитель никогда не рекомендовал придерживаться воздержания. Да и кроме того, большинство студентов были женатыми семьянинами. Вообще, Гуру никогда не прописывал кому-либо определенный образ жизни. Хорошо зная человеческую природу и законы кармы, Шри Сатьячаран Лахири не вмешивался в них, за исключением экстренных случаев. Да и будущего Гуру не предсказывал, его методы были более тонкими. Видя наилучший путь развития конкретной личности, Учитель оценивал совокупность шансов, способностей и предрасположенностей человека, прежде чем давать рекомендации и подсказки.

После ухода Учителя ему пришлось продолжать направлять студентов, и он использовал аналогичный подход. Вмешательство в чью-либо судьбу могло повлиять на естественный ход событий даже на уровне косвенных предсказаний, и тонкие нити карм не следовало запутывать. Само Время меняло узоры, уже проявившиеся на Его ткацком станке, и эти орнаменты назывались «судьбами». Они никогда не повторяли циклы предыдущей жизнь в точности, и все же эволюция души зависела от решений и действий, совершенных в прошлом, влияя на настоящее и будущее. Гуру мог только рекомендовать и советовать. А люди, призраки и даже Боги несли ответственность за сделанный ими выбор.

Кармические пути были одиночными маршрутами, хоть и пролегающими через оживленные перекрестки коллективных судеб.

…Отношения между ним и отцом всегда были хорошими; может, не откровенно нежными, но любящими и уважительными. Химмат Бахадур Шарма делал для семьи все возможное и, несмотря на требовательную работу, смог дать своим детям безоговорочную любовь, поддержку и нужные наставления. Когда, потрясенный смертью старшего брата Махендры и раздираемый противоречивой неопределенностью, он сообщил родителям о решении не начинать военную карьеру, отец не возражал. «Тебе решать…».

Времена были другие, родительские ожидания не были настолько высоки. Семьи средних и высших сословий не подталкивали детей к корпоративным, государственным или военным карьерам, родители не пытались растить «достигаторов». В отношении выбора профессии в семье царила более-менее расслабленная атмосфера. Отец никогда не пытался наставлять кого-либо из детей «на путь истинный» и верил в младшего сына. По сути, отец разделял его интерес к йоге, поддерживая продвижение на духовном пути. Первым, кому он продемонстрировал Кхечари мудру, был господин Шарма-старший, понимавший ее значимость. Уважаемый судья сам практиковал асаны на протяжении многих лет, и был осведомлен об этой сложной и мистической мудре; знал, что Кхечари – не какой-то фокус, а йогическое достижение.