Пришествие Джона Кинга всегда является прелюдией к материализации, но прежде чем они произошли, на цитре (обычно известной как «волшебные колокольчики») разумно играл дух, имя которого, как я впоследствии узнал, было Эбенезер. Он поднялся со стола и воспарил над кругом, все время исполняя определенную мелодию. За его движениями можно было следить по фосфоресцирующим пятнам на его нижней стороне. Он поднялся на высоту многих футов (я прикинул, около десяти) над столом, замер на минуту, затем опустился и после двух или трех завихрений над нашими головами рухнул на пол. Очевидно, он прошел сквозь пол, потому что снизу была слышна слабая музыка; после короткого промежутка она становилась все громче и громче, пока внезапное изменение силы мелодии не заставило нас осознать, что он снова в комнате. После нескольких вращений его осторожно положили на стол. Материализация заняла около трех четвертей часа. Материализовалось около пятнадцати духов. Были видны только лицо и бюст. Они были показаны одной из освещенных карточек, прижатой к лицу правой рукой. Лица женщин были замотаны чем-то вроде повязки под носом. Один из сидящих, который не мог узнать своего родственника, попросил снять ее; карточка была брошена, и вскоре форма появилась снова без повязки, когда он опознал своего посетителя. На этот раз освещенную карточку держали не за ручку сзади, а двумя маленькими пальцами, которые я видел, сжимающими ее сбоку. Лица были примерно в две трети натуральной величины. Трое подошли ко мне. Они предстали над серединой стола примерно на полпути между медиумом и мной. Один из них трижды отсалютовал своей освещенной карточкой. Сначала я ее не узнал, но потом выяснил, что это был адмирал Т., офицер, под началом которого я служил девятнадцать лет назад. Первое и третье появления были одинаковыми. Я не мог их опознать, и только через несколько месяцев я обнаружил, что это был незнакомец, пытающийся повлиять на меня, чтобы познакомить его с членом моей семьи.

 Также появился индус, либо для меня, либо для моей соседки слева (мисс Бейтс). Он опустился на стол; я наблюдал, как он исчез, пока не осталась видна только его голова; освещенная карточка (или «сланец», как ее часто называют) упала на нее, и он исчез.

 Одно из соло Генделя было исполнено глубоким басом огромного диапазона и силы; низкие ноты были такими, каких я никогда раньше не слышал.

 Последним событием материализации была серия порывов воздуха, длившихся две-три минуты и очень напоминающих эффекты панка, а также громкие царапины на столе. Пока продолжались эти царапины, послышался голос дяди, предупреждавший духа не производить такой шум. Ему ответил голос из центра стола, кричащий «Чупрао, Чупрао!» (заткнись, заткнись!).

Перед тем, как уйти, дядя подошел к каждому человеку в кругу, обращаясь к ним по имени, чтобы сказать: «Спокойной ночи». Голос звучал для меня так, как будто исходил из-под моих колен. Во всех последующих сеансах голоса все, казалось, исходили из полутора-двух футов над столом. Я не могу объяснить это; возможно, это как-то связано с особой конструкцией и опорами круглого стола, которые мы никогда не использовали впоследствии.

Вечером ясновидящие видели проводника Крэддока «Сестру Эми», стоящую позади него. Она несколько раз беседовала со своим медиумом и его соседями. Во время пения «Оставайся со мной» я услышал очень слышимое «спокойной ночи» и узнал, что это было от Эми, которая уходила. Она не могла слышать пение, и резкое прерывание было совершенно непреднамеренным.

Когда этот сеанс закончился, я был очень удивлен. Позже я посетил несколько сеансов с Хаском, которые были гораздо более плодотворными в плане феноменов и лучшими во всех отношениях; но это был мой первый сеанс, и я был очень удивлен, что такие проявления должны игнорироваться учеными, и что они не были более известны публике. Пение, материализации и прямые голоса, все это казалось вполне подлинным. Я не был особенно затронут спиритуалистическим аспектом сеанса, хотя я видел один или два трогательных случая встречи с ушедшими друзьями; то, что меня беспокоило, было явное безразличие внешнего тела мыслящих людей.