Так что с едой проблем не было. Воду они кипятили, Лена настаивала на том, чтобы пить только кипяченую, и никто не возражал.

Ночи были холодными, приходилось укутываться во взятые из конюшни попоны и прижиматься друг к другу. Теплее всего было прижиматься к Костику.

Он единственный, кто не чувствовал никаких неудобств. Летал, охотился, дремал в лесу, приносил добычу… Виктор придумал, что ему стоит поучиться говорить, и он подолгу рычал на разные лады. Гласные уже получались неплохо, их можно было угадать, но слова выходили только самые простые. Виктор утешал, говорил, что все получится, надо стараться. И Костик старался.

А еще он рос. То ли от регулярной и обильной еды, то ли просто таково было свойство драконов, но за эти пять дней он вырос почти на метр. Теперь он не влез бы уже ни в какую машину, разве что в микроавтобус. Да и там пришлось бы скрутиться в плотный клубок. Сам он окреп, стал весел и бодр. Если тяжелые воспоминания и беспокоили Костика, то сказать об этом он все равно не мог. Гошильт старался не попадать ему на глаза.

Шли они медленно. Много отдыхали, не привыкли к длительным переходам. Да и самые простые дела занимали очень много времени – собрать сушняк без топора, развести костер без спичек, вскипятить воду в одном только большом ведре. Поэтому получалось, что сам поход занимал по полдня, не больше…

Но и этого оказалось много для туфель. Виктор повертел в руках левую, на которой подошва еще держалась, пощупал шов, покачал головой.

– Кранты, – спокойно сказал он, – Можно попробовать подвязать веревкой, но это совсем ненадолго.

Лена повертела в руке правую туфлю. Подошва отвалилась полностью, край щетинился остатками клея.

– Не подготовились мы как-то… – сказала она. По лицу видно было, что она растеряна и даже немного испугана.

Виктор забрал у нее вторую туфлю, приложил подошву, покачал головой.

– Можно попробовать сделать что-то вроде мокасин… – сказал он и поглядел в сторону груды остатков последней Костиной охоты. Немного мяса было завернуто в обрывки шкуры.

– Из этого? – Лена взяла самый большой лоскут. Неровно разорванный, в лохмотьях засохшего мяса, он мало походил на обувь.

– Я себе это представляю как-то так, – пояснил Виктор – Обернуть стопу шкурой, завязать, чтоб держалось… шерстью внутрь, наверное… а это все как-то счистить.

Он с сомнением посмотрел на свой нож. Он постоянно пытался его точить и чистить от ржавчины, но понимал, что настоящим инструментом эта железяка не станет никогда.

Лена вздохнула.

– Меня беспокоит то, что мы идем медленно. А теперь еще и остановимся на целый день, – сказала она.

– Разве за нами кто-то гонится? – удивился Виктор.

– Зима, например, – ответила Лена.

Виктор перестал улыбаться и с тревогой огляделся по сторонам. Потом глянул на небо. За время пути они уже дважды попадали под дождь, и похоже, собирался еще один – мелкий, холодный. Осенний.

– Климат здесь, похоже, все таки мягче нашего, – медленно сказал Виктор. Ясно было, что он скорее пытается убедить самого себя.

Лена покачала головой.

– Еще что-то есть. Или кто-то. Кажется.

– Быть может, – послышался голос малыша-Гошильта, – Может быть… Я не могу давать советы могущественной госпоже, но…

– Говорите, Гошильт, – сказала Лена. Она старалась говорить ласково, хотя и чувствовала неясное раздражение от манеры Гошильта принижать себя. Как будто мало ему того, что он ростом с ладонь!

– Быть может, вам стоит сказать то, что приходит в вашу голову? – сказал Гошильт.

В первый момент Лене захотелось просто выругаться. Почему-то совет показался очень нелепым. Даже опасным. Кто знает, что она может узнать, если снова даст волю своему ясновидению.