‒ Special Purpose Vehicle (Company), основанной на использовании траста (trust). Речь идет о скупке «трастовыми компаниями» (правосубъектными трастами) долговых требований у предпринимателей, которые по различным причинам не желают кредитоваться в коммерческих банках. Под полученные требования выпускаются облигации, доход от которых поступает управляющему ‒ трасти (trustee). При оплате должниками хотя бы части обязательств, приобретенных SPV, полученный доход распределяется этим трасти (управляющей компанией) между бенефициарами (роль которых в данной ситуации исполняют облигационеры). Таким образом, дело касается особого вида финансовых сделок, которые при использовании института траста в принципе даже не требуют создания юридических лиц. В нашем же праве из-за отсутствия траста понадобились «специализированные организации», выступающие как юридические лица, – эмитенты облигаций с императивно определенным статусом: жестко специальной правоспособностью, составом капитала (исключительно денежные средства) и особым статусом участников такой «корпорации».

«Специализированные общества», подобно «хозяйственным партнерствам», пока не получили большого практического распространения (отчасти, очевидно, по причине очередного финансового кризиса, а отчасти – по причине слишком рискованного обеспечения выпускаемых SPV облигаций). Но важно другое: гражданско-правовой статус этих юридических лиц, не имеющих коллегиальных органов управления, а главное – находящихся под законодательным запретом выплат своим участникам каких-либо дивидендов, принципиально не совпадает со статусом акционерных обществ и обществ с ограниченной ответственностью, деятельность которых должна быть направлена на получение доходов их участниками. Это обстоятельство безусловно свидетельствует о том, что дело касается совершенно особой разновидности юридических лиц – коммерческих организаций.

Прежде всего следует заметить, что из сказанного выше отнюдь не следует выводить необходимость для законодателя любыми путями стремиться к сокращению числа видов юридических лиц. Оно должно оптимально соответствовать задачам отечественного имущественного оборота. При этом необходимо исходить из того, что сама конструкция юридического лица, с помощью которой его учредители и(или) участники устраняют или ограничивают свою имущественную ответственность перед другими субъектами гражданского права (а именно в этом коренятся как экономическая необходимость, так и правовая сущность юридического лица), является опасной для гражданского оборота. Данное обстоятельство требует как полной ясности в гражданско-правовом статусе такого субъекта для всех третьих лиц, так и составления закрытого перечня его возможных видов. Из этого проистекает и необходимость разумного ограничения количества видов юридических лиц, которые служат удовлетворению вполне реальных хозяйственных потребностей, а вовсе не являются «атрибутом солидности» той или иной организации.

С этой точки зрения можно констатировать, что в ходе проведенной в 2014 г. реконструкции гл. 4 ГК РФ все же удалось достичь ряда позитивных результатов. В частности, в п. 2 ст. 48 Кодекса появился долгожданный numerus clausus юридических лиц, а количество их видов, в том числе некоммерческих организаций, в целом было сокращено и определенным образом систематизировано даже применительно к некоммерческим корпорациям. Дело теперь за тем, чтобы «воплотить» эти позитивные идеи и подходы в специальных законах и в подзаконных нормативных актах, а попутно по возможности устранить отмеченные выше недостатки действующего гражданского законодательства.