– Ты опять на меня набросишься?

Я открыла рот, намереваясь ответить, но… что тут ответишь? Он меня подколол. Заслуженно, хоть и трудно это признавать.

– Нет. – Я неловко осмотрелась по сторонам. Если бы и захотела, это было бы трудновато осуществить.

– Даже целовать меня не будешь?

– Нет.

– А что насчет извращенца? Снова так меня назовешь?

Я раздраженно вздохнула, глядя в сторону. Понимаю, что заслужила это, но он перегибает. Что ж, зато хотя бы говорит со мной, а это большой прогресс.

– Нет, не назову.

– Даже не верится. Ну, тогда садись.

Я быстро проскользнула на сиденье напротив. Помимо учебной ерунды возле парня стояла кружка кофе и несколько пончиков на тарелке. Интересно, если один из них пропадет, он заметит?

– Раз сегодня не намечается поцелуев, преследований и попыток стянуть с меня одежду, то хочется узнать, что же ты все-таки задумала?

А я-то думала, он неразговорчивый. Мне казалось, он избегает общения с окружающими из-за того, что социофоб. Ну или просто… стеснительный? Согласна, глупо было так думать.

– Я пришла извиниться.

Ну и еще раз попробовать стянуть с тебя одежду.

Интересно, как он объясняет сам себе мои странные поступки? Даже я считаю, что они характерны для пациента психиатрической больницы. Нормальный человек уже давно бы меня отправил по соответствующему адресу. Но, думаю, в его случае я сначала побываю в отделении полиции…

Осматриваясь по сторонам, я пыталась поймать взглядом официантку. Не красть же пончики у парня из-под носа. Аллен вернулся к своим учебникам и ни слова больше не произнес. Перед тем как я все же решусь перед ним извиниться, мне нужно хотя бы поесть: пустой желудок не способствует красноречию. Но как бы я ни старалась привлечь внимание официантов, они как будто назло меня игнорировали. Мне что, затопать ногами, чтобы они меня заметили?

Я повернулась к Аллену, который что-то писал в тетради. Такое чувство, что он моментально обо мне забыл, как только снова вернулся к своим учебникам. Мимо меня пролетел парень в униформе, и, пока он окончательно не исчез из поля зрения, я подняла руку, подзывая его к себе, но он проскочил мимо. Издевательство. Я так и осталась с поднятой рукой злобно смотреть ему вслед. Потом откинулась на сиденье, проклиная всех работников этого места.

Никуда отсюда не уйду, пока не поем.

По соседству послышался смешок. Аллен Миллер явно смеялся надо мной. Раз это действительно так, значит, я не должна удерживать руки подальше от его пончиков. Положив рядом с собой камеру (не могу сидеть спокойно, если она не со мной) и отодвинув учебники в сторону, я переместила к себе тарелку с пончиками под недоуменным взглядом Аллена.

– Ты сюда извиняться пришла, а не красть мою еду.

– Я взяла ее от безысходности, – проворчала я, смотря только на пончики.

В ответ получила еще один недовольный вздох.

– Карен. – Парень поднял руку вверх, привлекая внимание девушки у барной стойки. Она сразу же повернулась. Что за черт? – Подойди, пожалуйста.

Вот так просто? Они специально меня игнорировали, я уверена.

– Это значит, что я должна вернуть пончики?

– Было бы неплохо.

Я вернула тарелку на место.

– Они все равно уже остыли.

Карен подошла к нам, приветливо улыбаясь Аллену и с интересом оглядывая меня. На вид ей было не больше двадцати лет. Парень махнул в мою сторону, опять принимаясь что-то писать. Вежливость так и сочится из него. Но, думаю, все же стоит сказать спасибо за помощь. Даже если он просто спасал свою еду.

Приветливой Карен я заказала четыре шоколадных пончика и карамельный кофе, и, как только она ушла, за нашим столиком, кроме звука листания страниц, больше ничего не слышалось.