Главное для них было разве что именно то, чтобы врага они никуда далее вовсе не пропустили.

Ну, а сами их чрезвычайно мелко суетливые жизни были до чего только начисто откровенно бессовестно вычеркнуты из всякой сметы и были, они сколь сметливо заранее сняты со всякого воинского довольствия.

И главное – всем тем напрасным и гибельным шапкозакидательским демаршем сгубили тогда буквально-то скольких вполне основательно (еще до всякой войны) хорошо обученных бойцов, ну а смена им пришла вовсе-то и впрямь-таки явно не та…

Не в смысле общечеловеческом, а разве что в смысле самой еще изначальной своей воинской подготовки, как и вообще, всяческого понимания самых «разнокалиберных» свойств всей уж той нынешней современной войны…

В условиях теперешнего нашего всеобъемлющего техногенного фактора было бы явно нисколько отныне вовсе не достаточно одной лишь личной храбрости, нужны были еще и знания и опыт, где, чего и как оно может вдруг выдать залп и этаким макаром и впрямь в щепы ведь разнести чью-либо более чем тупую пролетарскую самонадеянность…

Кадровиков, их и без того свои бдительные чекисты частенько приструнивали, а то и весьма основательно «заботливо» по-хозяйски постреливали за все то, надо бы сказать, донельзя вредное умничанье, довольно запросто переименованное ими в малодушие и трусость…

24

Да и тот навеки легендарно преступный приказ «Ни шагу назад» был не только безнадежно и беспредельно жесток, но и был он сколь немыслимо слепо преступен, а потому и было ему суждено внести в быт отступающих частей явный элемент, вмиг иссушающей душу трусости.

Сзади, как оказывается, тоже был вовсе не тыл, а смерть или, в лучшем случае, отсроченная смерть – штрафбат.

Отступавших там нисколько не жаловали – считали чуть ли не за явных предателей…

Ну а судьи-то кто?

Да уж, собственно, как раз именно те, кто наиболее заглавной целью всей своей неистовой борьбы более чем неизменно видели в сколь благословенно насущном для них сохранении всех тех незыблемых и неприкосновенных основ всего того и поныне в точно том же виде существующего общественного строя.

А потому, подпирая сзади линию фронта, верные своему бравому делу «защитники социализма» очень уж всегдашне любили, чеканя при этом буквально каждый свой слог, до чего только свирепо читать суровую мораль солдатам и офицерам переднего края.

Они рьяно и во всем безукоризненно при этом старались полностью вполне полноценно оправдать доверие пославшей их именно на это ратное поприще, беззаветно преданной делу Ленина коммунистической партии.

Рушилось разом все, так и вся, однако им именно со своим народом воевать всегда было намного сподручнее, как и во всем на редкость привычнее, и именно в этом они и были неизменно басовито деловиты, а также еще и совсем не безгласно вопиюще сноровисты…

К тому же именно посредством данной хлебной и сытой должности и от того всепоглощающего адового пекла было значительно весьма ведь далече – небось, немец не искалечит, не испепелит, не изжарит…

25

А потому ловить и расстреливать трусов и паникеров и стало вот делом всяческого разнообразного рода заплечных дел бравых моралистов…

И это именно они и заняли позицию отчаянных радетелей и заступников за весь уж тот еще от века им родимый край, а потому и начали они сражаться более чем так недвусмысленно смертоносными резолюциями буквально за каждый тот еще сантиметр советской земли.

А потому и указ Сталина «НИ ШАГУ НАЗАД» был собственно вполне лаконичным призывом лечь костьми на пути врага, а вовсе не победить его в ратном бою…

И этот беспрецедентно преступный в истории всех войн приказ начали применять к действию еще с того самого августа 1941-го года, попросту тогда его, официально повсюду вывешенного в войсках, нигде пока нисколько уж вовсе не наблюдалось.