И дед, к слову, обожал бабушкину волосатость.

Харса начал рассказывать о том, что умеет, не спросив нас о том, с чем мы приехали. И, пока я это все слушала, мне все время хотелось покинуть это место. Было неуютно. Картина за окном отвлекала.

Перед моими глазами разворачивался быт обычной многодетной семьи – жена колдуна занималась домашними делами, дети тоже были вовлечены в процесс помощи по хозяйству.

Кто-то смотрел за гусями, кто-то кормил свиней или вывешивал постиранное белье, старший сын колол дрова для печи.

Дом отапливался по старинке. И меня снова это удивило. Не было в нем и канализации. Старый покосившийся деревнянный туалет находился на улице. Впрочем, мы же были в глухом месте. Откуда блага цивилизации?

– Я в колесо могу превратиться. И загипнотизировать. Порчу навести. – Хвастался мужчина.

– А толку от этого? – Перебивала его мама. – Ну превратишься ты в оборотня. А мне то от этого какая выгода? Я приехала свои вопросы решать.

Харса хохотал и добавлял:

– Вот возьму сейчас нож. Чиркну им. И не сдвинетесь с места.

Меня его диалоги обескураживали – выглядело это ребячеством, какой-то фантазией. Я все еще не верила в то, что мы прикоснулись к магии. Бутафория, думала я.

Харса брал нож с деревянной ручкой, чертил какие-то знаки в воздухе. И на меня накатывало оцепенение. Я хотела поднять руку или сдвинуться сместа, так как успела примоститься на стул, но не могла. Хотела выйти в туалет, но почему-то теряла силу воли.

– Ну как? – Глядя в глаза маме, любопытстовал человек, который был связан с темными силами.

– Впечатляет. – Согласилась мама. И добавила. – А где тут туалет? Неужели на улице?

Она сбивала с толку обычными вопросами колдуна. Того, кажется, забавляло такое положение вещей.

Когда мы с мамой вышли на улицу, уже совсем рассвело. И к колдуну стояла очередь из посетителей. Все они приехали на машинах. И выглядывали из окон или ожидали его у ветхого забора, который выглядел, как обычный частокол, местами покосившийся.

Пожалуй, Галя была больше всего задейстована в жизнь семьи. Она одна тянула на себе весь быт, исполняла роль помощницы и администратора при муже, что-то отвечала людям, которые были недовольны длительным ожиданием.

И выглядела замученной и раздраженной. Дети тоже носились туда-сюда, на которых она покрикивала.

Двор был большим, засаженным грядками. С хозяйством. И заканчивался лесом, уже не таким мрачным, как ночью. Росли также старые плодовые деревья. А одно было древним настолько, что почти раскололось пополам. Видимо, от молнии.

Несколько его веток обломились и печально свисали, придавая пространству неряшливый вид. Каркали вороны или другие птицы – их было так много, что становилось даже немного тревожно.

Пес, одинокий и старый, сидел на очень тяжелой цепи возле будки, и лаял лениво, неохотно на тех, кто заходил во двор.

Туалет вообще был настолько дряхлым, что мы с мамой побоялись в него заходить, когда Галя рукой нам показала на отхожее место.

Во мне росло убеждение, что мы зря сюда приехали. И нужно уже возвращаться домой. Толку не будет. Какое-то это странное и гиблое место.

Когда я подняла голову вверх, то увидела, что на том самом дереве развешаны мешки с чем-то и черепа животных. Мне показалось, что это типа чучела, чтобы птицы не склевывали урожай.

Другого объяснения я этой затее не нашла. И показала маме увиденное. Она удивилась.

Когда мы вернулись к колдуну, в доме стал раздаваться запах свежего хлеба. Видимо, супруга Харсы умудрилась уже не только постаивть тесто, но и заняться выпечкой. Сильно хотелось есть, но мы ведь не за этим приехали.