За ней на крыльцо высыпала гурьба детей. Старший подросток, следом чуть помладше девочка, и совсем какие-то малыши. Человек пять точно. Один малыш заплакал в комнате, и девочка ринулась, видимо, его укачивать.

Меня поразило то, что колдун был семейным. Я представляла людей, использующих магию, одиночками. И второе – все дети его были рыжими. Огненными.

– Все в меня. – Произнес почему-то наш новый знакомый, когда повел нас в дом.

Потом остановился и добавил:

– Заходи пока ты с дочерью. А мужчина пусть подождет на улице.

Артур был разочарован, поскольку выглядел любопытным. И даже пытался построить диалог с Харсой.

Он признавался, что тоже хочет пообщаться с колдуном. А тут такой облом.

Мы с мамой прошли в очень низкую избушку незнакомца. И меня поразила бедность, в котором жило это семейство и убогость этой обстановки.

Галя тут же последовала за нами, показывая ту комнату, в которой принимал посетителей ее муж. Она была крохотной, заваленной хламом. Где-то в углу стояло его кресло. Напротив – старая тахта, какого-то жуткого вида. Харса предложил нам с мамой на нее сесть.

Мама, очень плотная женщина средних лет, бухнулась туда с размаху, да так грузно, что доски разлетелись в разные стороны. И тут же выругалась:

– Ты хоть бы в порядок привел то место, где людей принимаешь. Этот диван нужно вынести на помойку.

Колдун смотрел на маму с интересом. В комнату, в которой не было двери, заглядывала через висящую в качестве занавески тряпку, Галя и возмутилась:

– Поаккуратнее нужно быть, женщина. Вы мне детей распугали.

Снова заорал младенец. Я с трудом могла представить, что в этой тесноте, среди детей этот мужчина что-то там ворожит и снимает порчи.

И все еще стояла, не зная, куда пристроиться. А когда мама рухнула вместе с доской от тахты на пол, кинулась ее поднимать.

Харса смотрел на маму с любопытством. Видно было, что ему нравилась ее прямолинейность.

Еще раз я посмотрела в эти глаза, совершенно не понимая какого они цвета, карего или темно-серого, но вокруг зрачков искрились золотистые вкрапления. Уже рассвело, и в комнату падал свет.

Кричали петухи и мычали коровы. Неужели у них еще хозяйство, подумала я? Словно подтвердив мои мысли, замученная Галя рванула кормить скотину и одновременно давать ценные указания детям.

На старшего мальчика она прикрикнула. В то же низкое очень грязное окно я увидела, как старший их сын стал управляться с козами, выгоняя их на выпас. Девочка вынесла на улицу таз и стала наливать в него воду, собираясь стирать испачканные пеленки.

Прямо сельский какой-то колорит раскрывался перед моими глазами, так как я все еще не знала, куда сесть и притулила сама себя в угол к каким-то коробкам, за которыми висел старинный вышитый ковер с оленями, как у моей бабушки.

Когда я поменяла позу, облокотившись на стену, то все эти коробки высыпались мне неожиданно под ноги.

Мама, которая уже оправилась от неловкой ситуации, опять накинулась на бородатого мужчину.

– Ну и условия у вас! – Посетовала она. – Неужели нельзя разгрести этот бардак!

Я принялась собирать те вещи, которые нечаянно упустила вместе с коробками. Это были черепа животных, ножи, какие-то мешочки, свечи и куча всякой магической ерунды.

Харса снова внимательно смотрел на нас с мамой, и мне стало от его немигающего взгляда как-то не по себе. Только сейчас я заметила, что в его седеющей бороде были одновременно черные и рыжие волосы.

Моя бабушка, повитуха и целительница, говорила, что это отметина настоящего колдуна. Она сама имела роскошные рыжие волосы и конопатое тело, а вот волосы на руках и ногах у нее были черные.