– Приглашаль за мной, Ваше Величество? – склонился президент академии в легком поклоне. Шляпу перед государем он не снял, поскольку недавно за некую секретную услугу, о которой не знал даже начальник Тайной канцелярии, получил сию высокую привилегию.

– Да, Федя, вызывал. Тут у Нашего Величества возник один политический вопрос. Вопрос крайне… – Государь замолк и строго посмотрел на дьяка. – Фома покинь помещение.

– Ваше Величество! – с сыновьим упреком воскликнул дьяк.

– Брысь, холоп! – указал Фоме пальцем на дверь царь Михаил. – Надоел хуже горькой редьки.

– Я же помочь хочу, Ваше Величество! Одна голова хорошо, а две лучше.

Никодим Иванович пригладил огромной ручищей окладистую бороду.

– Желаешь, друг сердечный, чтобы у тебя и одной головы не было? Помнишь, как при дедушке нашего государя – земля ему пухом, в народе сказка про колобка народилась? Кто был, прости Господи, его прототипом? Дьяк Герасим. Али забыл?

Вопросы были заданы боярином без каких-либо угрожающих интонаций, но и шутливые интонации в них тоже отсутствовали.

– Какой же ты, Никодим Иванович, нетолерантный! – с обидой упрекнул боярина дьяк.

– Чего глаголишь, писарь? Берега утерял? – повысил голос Никодим Иванович, а голос его напоминал трубу Иерихонскую – В присутствии государя таких срамных слов у тебя даже в голове быть не должно, не то что на языке. Уразумел, на что я повторно намекаю?

– Как не уразуметь, Никодим Иванович! – дурашливо развел руками Фома. – Чай пока с головой.

– Давайте ближе к делу, – энергично постучал ладонью по золотому подлокотнику царь Михаил. – Так, Фома, пошел вон.

– Слушаюсь, Ваше Величество! – воскликнул дьяк. – Фома, нале-во! Шагом марш! Ать, два! Ать, два!..

Строевым шагом Фома, громко стуча сапогами, направился к выходу. Царь с грозным выражением лица посмотрел на захлопнувшуюся за дьяком резную дверь.

– Ох, доиграется он у меня. Отправлю послом в Заднее ханство.

– Лучше куда-нибудь подальше, Ваше Величество, – заявил начальник Тайной канцелярии.

– Например, к чертовой матери, прости Нас Господи. Да, Никодим Иванович? – перевел взгляд на боярина государь.

В сим взгляде Его Величества было столько горечи, что Никодим Иванович тотчас забыл о своей любви к решительным действиям, ибо государя он любил гораздо больше.

– Куда прикажите, туда и пошлем, Ваше Величество!

– Вот именно, Никодим Иванович, туда, а не обратно.

– Так в чем, собственно, этот ваш царский дело есть, можно узнать? – подал голос президент академии. – Достаточно вокруг да около резинку тянуть и сопель жевать. Я уже тут, спустя рукав, много минут стоять.

– Ты прав, Федя, – громко хлопнув в ладоши, воскликнул царь. – Нечего в такой момент резину тянуть и политесом заниматься. Надцатый век на дворе. Век жестокий, циничный… Короче, Федя, Нам нужно одного человечка извести. Но извести так, чтобы все было шито-крыто.

Над переносицей президента Его Величества Академии всех наук появились две вертикальные морщинки. Отчего лицо Фридриха Карловича приобрело еще более умный вид. Хотя, казалось бы, куда еще умнее.

– Мой голова нужно еще немножко думать, – сказал он, наконец, поправляя очки на длинном носу. – Кстати, весь конец мокрый дело лучше упрятывать в колодец.

– Чего? – уставился на президента академии царь.

– Немчура говорит, мол, Яшку изведем и все концы в воду, – пояснил государю Никодим Иванович. Когда речь шла о тайных операциях, он легко разбирался даже в полунамеках. Разумеется, на интуитивном уровне.

– Федя, мне нравится ход твоих мыслей. Думай дальше.

Вдруг двери в тронный зал широко распахнулись. Царевна Арина, дробно стуча каблучками, подбежала к ошалевшему от ее внезапного появления государю и бросилась ему на грудь.