– Есть все же счастье в этом жестоком, сволочном и сраном мире! Несмотря, ни на какие мировые передряги, кризисы и катаклизмы, но счастье, пусть такое маленькое, в таком маленьком месте, но есть. Во поперло-то, а то Господи, да Господи… Какая только ерунда в пьяную и дурную башку не придет.

Владимир встал во весь свой богатырский рост, расправил свои могучие широкие плечи и так зевнул во все свое богатырское, прожженное и луженое горло, что весь животный мир, находящийся поблизости, содрогнулся и несколько притих, в ожидании непредвиденных катаклизмов. Вова, с усилием подтянул замусоленные от ночных передряг штаны, которые почти полностью сползли с богатырской задницы. Затем, сломав и выкинув кусок дерева, разодравшего одну из штанин, он вытер рукавом свою невоспитанную наглую физиономию и пошел подыскать еще пару арбузов. Искать пришлось не долго. Перед довольным, от предыдущей истории лицом, как раз предстало то, что нужно.

– Жадность фраера погубит, – подумал Владимир, но все же взял в руки два здоровенных полосатых кавуна.

Взял и понес… Но понес не совсем далеко. Уж, очень тяжеловата оказалась эта пузатая ноша. Пройдя половину пути, он бросил один из арбузов. Что-то голова закружилась, в глазах слегка потемнело, и тошнота не вовремя подкралась. Причем, как-то по свински, словно притаилась до этого момента где-то и ждала удобного случая, чтобы застигнуть врасплох, особенно после съеденных арбузов. Володя небрежно пнул в сторону, брошенный на землю кавун и помчался за вагончик.

– Господи, Господи! – раздавалось вдоль сосновой полосы. – Господи, помоги! Помоги миленький! Во век не забуду твоей доброты!

Володя вышел из-за вагончика очень бледный и ужасно огорченный. Опять пробил фонтаном пот, уши заложило тонной ваты, из глаз текли неуемные арбузные слезы. Слезы, мутными потоками стекали к отвисшему от верхней челюсти подбородку.

Тем временем, все выше и выше вставало солнышко, приподнимаясь над сосенками, неумолимо предвещая погожий и теплый денечек. При этом оно непринужденно, неприхотливо, но все же внимательно всматривалась в сторону бахчи. Солнышко по-своему оценивало все происходящие события на не простом солнечном пути. Дойдя ядерным взглядом до места нашего рассказа, доброе светило очень мило, но по доброму заулыбалось и, как бы невзначай, покрутило одним из своих прелестных лучиков у своего солнечного виска.

Слегка оправившись сторож, Вова, вытер слезы и подтянул вновь сползающие штаны. Он тут же направился к самодельному умывальнику, сделанному из пластиковой бутылки и прибитому к сосне. Ведь с самого утра очень даже замучили вот эти самые сложные передвижения по пересеченной местности, но его героическая натура, направленная на борьбу с любым злом, помогала справляться с какими бы то не было трудностями, препятствиями и преградами. По пути Вова мельком, как бы украдкой, только одним глазком взглянул на начинающее красоваться солнце.

– Ты еще тут не каркай, на хрен! – Разинул рот Вова и непредвиденно запнулся за торчащую из земли корягу.

Он тут же потерял равновесие и так смачно грохнулся об землю, что все кишки приняли свой первоначальный вид, то есть вывернулись в обратную сторону.

– Накаркало, сука! – заорал Вова и незамедлительно посмотрел по сторонам и вверх, на всякий случай, да чтобы снова не прибило.

Потирая без всякого на то удовольствия ушибленные места, Владимир подошел к заветному умывальнику.

– Ох, ух, ах хорошо! – покряхтывал Володя во время умывания.

После окончания водных процедур, он снял с ветки не совсем свеженькое, я бы сказал совсем не свеженькое, полотенце, которым насухо вытер лицо, шею и руки.