Который, за всё время службы, Самарину не приходилось видеть со стороны.

Отдраив верхний рубочный люк, он поднялся на мостик, ощущая неприятную сырость морской воды на крыше рубки. Следом выскочил сигнальщик с биноклем, прожектором и ветошью. Погода предвещала шторм. Сильный и уверенный зюйд-вест приходит быстро и, как правило, в это время года быстро поднимает волну. Но, повернув по часовой стрелке на норд-норд-вест, её же быстро и сбивает.

Горизонт чист. Ни целей, кроме «букахи», ни облачка. Еле виден Яйла Ай-Петринский хребет и Роман-Кош.

Плотность батареи позволяла ещё гарцевать и лучше бы быстрее отстреляться, чтобы не волноваться за подъём торпед. Самарин бы прямо отсюда и начал боевое упражнение. Но вышедший на связь руководитель учений, начальник штаба капитан первого ранга Касаткин решил сначала спокойно поужинать.

Ужинать, так ужинать. Шторм обещал быть только для бывалых. Даже если торпедолов поднимет торпеды, то идти до Севастополя ему будет ох, как непросто. Он как ванька-встанька, заламывает на борта даже при двух-трёх баллах моря. Только ходом можно сберечь кости и желудки моряков. Сошлись на том, что погружение по команде с готовностью на девятнадцать ноль-ноль.

Продув балласт дизелями, объявили вторую боевую готовность и приготовление к ужину.

Самарин спустился к радистам и вышел на связь по УКВ со старшим по выполненной работе.

Касаткина, командир близко не знал, но уважал его со старпомов. Симпатичный, грамотный, спортивный, прошедший настоящую службу, он всегда оставался добродушным и уравновешенным человеком.

В бытность старпомства, случайно пришлось посоперничать в «тревожном слаломе» на задницах при спуске своими экипажами сверху к Южной бухте.

На одной из субмарин от возгорания электрогрелки сгорело пол-отсека.

Сыпались на нижнюю территорию горохом.

И недавно, Касаткин показал пример, когда была попытка захвата этой «Б-871» кучкой вооружённых негодяев из ВМС Украины…Кстати, во главе с клятвопреступником из наших подводников.

Опять, экипажи всей бригады летели за ним как на картине, где в Альпах фельдмаршал Суворов с гренадёрами на закалённых попах катится вниз.

Если бы этот «из наших» не успел с позором смыться на катере, то Касаткин смог бы пошатнуть его здоровье.

Что не позволило бы позже, изменнику считать себя героем…

И народным депутатом драться в Верховной Раде Украины.

– Доложи, ВиктОр, вкратце по точкам, – запросил он.

– По первой и второй контакт имел в общей сложности больше часа. Дистанция обнаружения расчётная двенадцать кабельтовых. Локатором не подтверждал. Из позиции слежения давал вам шумы «транспорта» и «рыбачка». В третьей точки самообнаружился и произвёл отрыв с применением двух МГ-34. В четвёртой точке шумового контакта не имел, наблюдал работу вашего гидролокатора. Доклад закончил. Приём, – доложил Самарин под запись на магнитофон, и с интересом ожидал реакции начштаба.

– Ну, у нас скромнее. «Транспорта» твои наблюдали. Но поздно, только после всплытия под перископ, стали предполагать, что это твоя «игрушка». На шумоконтакт не вышли. В третьей точке мы пока не разобрались, но я понял, что ты полными ходами проскочил под нами. Лихо. Потом на разборе встретимся. Пусть штурман готовит кальку маневрирования в трёх экземплярах. Как понял, приём, – ответил Касаткин.

– Понял Вас. Понял Вас хорошо, – обычная фраза на УКВ переговорах без репетования.

– Как стрелять будем? – запросил он.

– Предлагаю обсудить после ужина. А пока займём свои точки. Погода Вас не смущает, товарищ начальник штаба? – предложил и спросил Самарин.