Для своих дипломатических нужд в Адмире правительство Эмайна арендовало офис в историческом центре города. Консульство занимало просторное помещение на первом этаже старинного здания –канонического образца архитектурного барокко с кричащей роскошью лепных фасадов, монументальными колоннадами, резными портиками, пилястрами и прочей традиционной атрибутикой давно минувшей эпохи, вызывающей у меня, ярой поклонницы строгого минимализма, исключительно насмешливую улыбку. Нравилось мне здесь только место расположения – окна моего кабинета выходили прямо на набережную, и в перерывах от работы я периодически давала глазам отдых, перенаправляя взгляд на неспешно влачащую мутноватые потоки темной воды реку. Ну, а если вспомнить, что и в столичном вузе, и в университете Адмиры я одинаково вынуждена была делить личное пространство с десятком коллег, жаловаться на нынешние условия труда мог только закоренелый нытик с полным отсутствием совести.

Некоторые сложности у меня поначалу вызвал новый распорядок дня. В сфере высшего образования я привыкла к скользящему графику и уже толком не помнила, что такое жизнь по режиму. Я настолько боялась проспать и опоздать на службу, что первые месяцы заводила по четыре будильника за раз, и частенько приезжала в консульство почти за час до нужного времени. Постепенно я втянулась, биоритмы организма перестроились, и порядком надоевшая мне чехарда благополучно прекратилась. Но сегодня я объявилась на рабочем месте непростительно поздно, и это при том, что с вечера Бри дважды предупредила меня о назначенном на девять утра совещании.

Упражняясь в составлении всевозможных комбинаций ненормативной лексики, адресованных сумасшедшему виновнику моего опоздания и недосмотревшим за ним психиатрам, я обреченно толкнула тяжелую дубовую дверь, и уже вознамерилась на цыпочках прокрасться в кабинет Леу, чтобы попытаться хотя бы в общих чертах уловить, о чем идет речь на совещании, но, похоже, на повестке дня больше не осталось животрепещущих вопросов, и сотрудники давно приступили к своим обязанностям. В частности, первый секретарь Брианна Аллен преспокойно восседала за своим столом, неотрывно уткнувшись в монитор.

– Бри…? – многозначительно кашлянула я, – скажи мне сразу, сколько всего важного я пропустила, и я пойду извиняться перед Леу.

– Что? – судя по тому, что на деликатное покашливание Бри не отреагировала вообще, а следующая фраза, по всем признакам, дошла до нее максимум процентов на тридцать, виртуальная реальность поглотила ее целиком. И после этого кто-то еще осмелится утверждать, что эмайнийцы застряли в средневековье, и уроженцам Острова блаженных напрочь чужд технический прогресс? Да увидев, с какой скоростью Бри кликает мышкой и стучит по клавиатуре, удавился бы от зависти даже общепризнанный чемпион по многопользовательским онлайн –играм. Советую не забывать при этом, что еще не так давно Брианна потрясенно взирала на компьютер широко раскрытыми глазами и явно опасалась прикоснуться к диковинному артефакту без предварительного прочтения защитного заклятия. Впрочем, после того, как Леу, достоверно заявлявший, что жители Эмайна передвигаются на гужевом транспорте и вопросительно вскидывавший седые брови при упоминании двигателя внутреннего сгорания, неожиданно приобрел себе шикарный автомобиль представительского класса и категорически отказался от услуг водителя, я окончательно поняла, что поразительная восприимчивость ко всему новому и невероятно быстрая обучаемость – это национальная черта всех эмайнийцев. Взять хотя бы Бри – ну кто сейчас поверит мне на слово, если я скажу, что эта дерзкая амазонка с вызывающе короткой стрижкой год назад прибыла в Олвэт в длинном платье с доходящим почти до самого пола подолом, а две медово-золотистые косы, которые радикально преобразившаяся Бри по моему совету продала в ближайшую парикмахерскую сразу после стрижки, оказались настолько тяжелыми, что их оценочная стоимость покрыла расходы Брианны на многократное посещение SPA-салона. Даже от явного эмайнийского акцента Бри успела избавиться за считанные месяцы – в ее речи с каждым днем становилось все меньше староанглийской лексики, всплывающей лишь в моменты сильного эмоционального накала.