Монахиня перекрестилась, забормотала молитвы – ее руки дрожали, голос был едва слышен. Под тихие речи Анны я удалился из церкви и вернулся в хижину отца Константина. Ветер сносил с ног и пронизывал до самых костей, снег падал большими хлопьями на уже белоснежное покрывало земли и покрывал макушку, словно головной убор.

Почти что вбежав по лестнице в избу, я шумно хлопнул дверью и оказался по ту сторону непогоды. Клавдии нигде не было: должно, скрылась где-то или вовсе покончила жизнь самоубийством, что вряд ли – прожив столько лет со священником, почитавшим законы Божьи, женщина не будет накладывать на себя руки. В глубине души я надеялся, что в такую метель Создатель сжалится над ней и, заснув ночью в лесу посреди белоснежного покрывала, наутро Клавдия более не очнется.

Пока голову занимали думы, я рвал кожу отца Константина, словно ссохшийся папирус египетских правителей, который превратился в прах спустя тысячи лет. Оголялась окровавленная плоть, рвались мышцы и суставы, пол заливался алыми водопадами, каждый шаг в которых булькающим эхом отражался от стен. Только сейчас я заметил, что тела грешника нигде не было – лишь следы когтей и багровый развод посреди комнаты служили безмолвным напоминанием о смерти священника. Не став разжигать огонь в потухшей печи, скинул кожу в угол, прекрасно зная, что бесы сожрут и это лакомство.

До ночи было еще далеко, но мне необходимы были силы. Забравшись на кровать, поворочался и накрылся одеялом, испытывая жжение, когда ткань касалась оголенной плоти, где кровь еще не успела засохнуть.

Новый день. Новая сущность. Новое лицо.

Таковы правила Сатаны.

Друзья или враги,

ожидающие, когда оступишься

и совершишь ошибку?

Как говорил наш Создатель – начнется новый день, уйдут старые проблемы? Соглашусь, да только на их месте возникнут другие, с которыми не сможешь справиться, как бы ни противился их наступлению.

Ложась ночью спать, я знал, что наутро все изменится. Вязкая дымка перемен отравляла воздух и заставляла вскакивать посреди ночи, прижимая к худой груди детские руки, которые покрылись испариной и дрожали, словно листья на ветру. Темные силуэты скользили по стенам и потолку, подобно восковым фигурам, лица навсегда замерли в непроницаемой маске – один, напоминающий мужчину, пытался прикоснуться, протягивая костлявые пальцы, норовя сомкнуть их на моей шее. Второй сидел в углу и покачивался из стороны в сторону, словно душевнобольной человек, не желающий признаваться в своей потерянности в людском порочном мире. Я всегда был уверен в том, что такие люди не сошли с ума, нет – их душевная организация и энергетические вибрации не совпадали с реальностью и эпохой, в которую они родились: изредка приходилось встречаться с незнакомцем, с замиранием сердца рассказывающим об архитектуре Санкт-Петербурга, восхвалявшим Петра Первого за то, что он прорубил окно в Европу и позаимствовал архитектурный облик многих зданий и сооружений, будто сам присутствовал и проживал то время.

Душа выбирает, в каком теле родиться, за семь лет до перевоплощения на земле – множество факторов влияют на то, какая судьба тебе предначертана, повторишь ли чей-то сценарий жизни или будешь послан как духовный наставник, боец за справедливость или демон, для которого уготовано великое будущее. Все мы – лишь пешки, проживающие отведенный отрезок времени и возвращающиеся на исходную точку, если не смогли выполнить миссию, данную высшими силами.

И сейчас, сидя на кровати и дожидаясь, когда предрассветные лучи скользнут по стенам и прогонят призрачные тени, я мечтал лишь об одном – чтобы они скорее исчезли из комнаты и перестали вселять в душу животный страх, от которого не было спасения под грубым шерстяным одеялом, служившим долгие годы пристанищем от бед и несправедливости. Я крепко зажмурил глаза и закрыл уши руками, стараясь заглушить издевательский смех, что слышался со всех сторон, проникал в самые потаенные уголки, выворачивая нутро наружу.