Ирина Сергеевна переезд сына одобряла: при лаборатории было общежитие, столовая – в общем, жильем и питанием старший сын был обеспечен и ни в чем не нуждался. А вот младший сын… Господи, как у нее болела душа за младшего! Сказать «болела» – ничего не сказать. Внешне она не подавала виду, все время и всем своим поведением демонстрировала окружающим свою беззаботность и беспечность. Но вот сердце ее с каждым днем покрывалось новым рубцом от бесконечных переживаний. Тревожные мысли разъедали мозг, как ржавчина железо, и покоя не было совсем. От всех этих переживаний у Ирины Сергеевны стал развиваться диабет, и начало шалить сердечко. Когда перестал помогать «корвалол», пришлось втайне от Виктора посещать кабинет кардиолога в районной поликлинике. Но все менялось, когда Анатолий приезжал на побывку. Это были редкие, но довольно длительные по времени периоды, которые действовали на нее, как волшебный эликсир: раны рубцевались, а аритмия куда-то исчезала. Сердце матери – это самая хрупкая составляющая ее божественной женской сути. И ни отцам, ни сыновьям не понять этого и не ощутить в себе, ведь только мать может простить своему ребенку всё, начиная от детской шалости и заканчивая… Да все может простить. Без исключения.

Перелет из Риги в Прагу занимал полтора часа и выполнялся самолетом ТУ 154 компании Аэрофлот. В аэропорту Виктора Михайловича встречал молодой лаборант Сергей Степанович Масольдт, который должен был стать его гидом. Это был плотного сложения мужчина 1958 года рождения. Сергей был невысокого роста, широкоплеч и на первый взгляд казался неуклюжим, словно неваляшка. Но такое впечатление было обманчивым, ведь он с детства занимался самбо и являлся мастером спорта. В темно-каштановых волосах, несмотря на ранний возраст, уже проглядывала седина. Под высоким лбом, словно две пуговки, располагались маленькие серые задумчивые глаза. Под полным, круглым кончиком носа, словно плотные заросли кустарника, росли густые, пышные, аккуратно подстриженные усы, которые в совокупности с тяжелым, хмурым взглядом делали его больше похожим на кагэбэшника, чем на младшего лаборанта. Он скромно стоял в зале ожидания северного терминала аэропорта, застенчиво переминаясь с ноги на ногу, держа в руке табличку с надписью: «Виктор Михайлович Толмацкий».

После короткого приветствия они отправились на служебном автомобиле в гостиницу, которая находилась в трех минутах езды от терминала и близ железнодорожной станции Прага – Рузине, что было очень удобно для коммуникации с центром города. Поселили Виктора на третьем этаже гостиницы в крыле для персонала с отдельным входом, отдельной столовой и спортзалом. Оставив вещи в номере, они, не мешкая, поехали в отдел кадров для заполнения необходимых договоров и актов, после чего отправились в местную поликлинику для сдачи всевозможных анализов. Сергей Степанович оказался человеком неразговорчивым: Виктору приходилось все из него выпытывать, и в какой-то момент он даже подумал, что чем-то вызвал его неприязнь. Но, как оказалось, это было не так. Сергей был наслышан о незаурядных способностях Виктора Михайловича, получил массу распоряжений от руководства о тактичности поведения по отношению к нему, потому что надежды на будущего суперинженера возлагались немалые. Юный лаборант, случайно попавший в Прагу на это место работы, испытывал смешанное чувство зависти и уважения к Толмацкому, ощущая его умнее и выше себя в профессиональных вопросах. Поэтому он и вел себя так сдержанно, чтобы при первом знакомстве не выглядеть глупо, и еще – с целью лучше узнать, что из себя представляет человек, под руководством которого предстоит работать. Он выбрал тактику: «Чем меньше говоришь, тем умнее кажешься», но немного перегнул палку, чем вызвал недоумение у будущего руководителя.