Размышляя, Соня так увлеклась, что не услышала, как хлопнула входная дверь и вернулись ее мужчины.

– Дорогая, ты дома? Ау, Сонечка! – Дмитрий Борисович был в прекрасном настроении и сыпал шутками. – Да-а, сынок, видать, мы с тобой где-то проштрафились. Неспроста нас мама не встречает. Радость наша, если что, ты уж прости нас, непутевых. Готовы понести наказание. А лучше помилуй!

– Насчет помилования я еще подумаю! – Соня, оторвавшись от окна и своих мыслей, вышла навстречу мужчинам, по очереди поцеловала их и с удовольствием подхватила игру. – Да путевые вы, путевые! Только холодные и, надеюсь, голодные.

– И еще какие голодные, да, Сань? – Дмитрий Борисович подмигнул сыну, чтобы тот и не думал опровергать. Он видел, как радуется жена, когда они едят с аппетитом, расхваливая ее кулинарные способности.

Настроение Сони сразу улучшилось, все грустные, холодные, как лед, мысли были растоплены шутками и смехом. Она всегда удивлялась способности мужа одним только словом или взглядом изменить ее настроение. Он, словно художник, брал в руки кисть и своим воодушевлением, со свойственным ему задором наносил на мрачную палитру ее настроения яркие, жизнеутверждающие краски. Это была полная эмоциональная зависимость от настроения мужа и сына. Но больше все-таки супруг влиял на ее мироощущение.

– Мойте руки, мальчики, и ужинать, – Соня, едва не подпрыгивая от счастья, поспешила на кухню.

Вскоре все уселись за стол. На ужин были запеченная рыба, жареная картошка, которую обожали мужчины, салат из морепродуктов и хлеб, выпеченный в новенькой хлебопечке. София Михайловна сама настояла на таком новогоднем подарке ей.

Духи, украшения, другие милые и необходимые любой женщине приятности ей казались не просто безделушками, а выброшенными на ветер деньгами. Что-то в дом для красоты, уюта, удобства и пользы – это было много приятней и важней для нее. Хотя муж явно был не согласен с этим.

– Сонечка, а достань-ка мне коньячку! Я бы с удовольствием выпил за окончание года и всех важных дел. Все. Теперь отдыхаем и ни о чем, кроме отдыха, не думаем, – Дмитрий Борисович, громко хлопнув в ладоши, с удовольствием и призывно посмотрел на супругу. Но, вспомнив о сюрпризе, поднялся из-за стола и поспешил в прихожую. Быстро вернувшись, со счастливой и загадочной улыбкой торжественно произнес:

– Вот. Это, я думаю, тебе понравится не меньше, чем твоя хлебопечка! – он положил на стол три театральных билета. – Завтра идем в Большой! Все вместе! Как говорится, семейный праздничный выход в свет. Ну что? Порадовал?

– Боже! Это же прелестно! Санечка, вот так папка, даже не сказал нам, – у Сони от избытка эмоций набежали слезы, и в тот же момент она озадачилась вопросом: – Ну а как же наши пельмени? – Беспокойство вынудило проверить, не развалился ли ее тугой пучок. – Не хочу нарушать традицию. Когда же я буду их лепить? Тем более, первого мы улетаем, и Санечка останется один. С домашними пельменями точно голодным не остался бы.

– Ну, во-первых, Санечка твой уже не ребенок. Разберется. С деньгами только дурак голодным останется. А во-вторых, завтра мы только вечером идем в театр. Так что все успеешь. А чтобы не устала наша хозяюшка, поможем. Да, Санек? – отец посмотрел на сына не терпящим возражений взглядом.

– Да, конечно, поможем, – ответил Саня, хитро улыбнувшись, – лишь бы не навредить. Только, пап, вряд ли нам с тобой что-то доверят. Все, что связано с готовкой, для мамы свято. Я думаю, после нашей помощи мы будем с позором изгнаны из маминого эдема, то есть с кухни.

Все рассмеялись.

– А давайте, мои родные, я вам бутылочку вина откупорю. Завтра последний день уходящего года. Пора начинать праздновать! – Дмитрий Борисович направился к винному шкафу, где хранилась коллекция дорогих вин, в основном подаренных благодарными клиентами в качестве презента к основному гонорару.