Вера помнила и Сашу, и Ваню. Эти мальчишки были, кажется, на год младше самой Веры, и они были сиротами. Она не помнила фамилию Вани, только Саши, но помнила, что и одного, и второго мальчика усыновили. Тогда им было лет по десять. Невиданная редкость для их приюта: за одно лето сразу двоих пацанов взяли в приемные семьи. Конечно, это ее вчерашний поход в старую усадьбу повлиял на сознание, которое выдало такой странный сон, а мрачность заброшенного интерната добавила в него темных красок.

Чайник засвистел. Вера выключила газ, налила воды в чашку, добавила молока.

– Вот бы узнать, где они сейчас живут, – сказала она вслух.

Вера забыла о том, что нашла вчера в коробке из-под обуви, хранившейся в квартире ее матери. На время забыла. Сейчас она думала только о двух мальчишках, которые приснились ей этой ночью. Приснились в столь жутком сне, что, вспоминая их неживые лица, у Веры бежали мурашки по телу.

Ее подруга, которая помогла ей первое время после выпуска из интерната, погибла два года назад. Вера не любила вспоминать о ней, потому что воспоминания те проносили только боль, однако не могла. Больше ни с кем из приюта Вера не общалась.

Она выпила вторую чашку кофе, пока выполняла определенный ряд задач по работе. Закончив, Вера зашла в поисковую систему, написала название своего интерната и дописала одно слово: «Архив». Разумеется, данные никто не оцифровывал, да к тому же информация столь щепетильного характера не должна была быть в открытом доступе, и Вера это понимала. Она надеялась, что ей повезет, и архив с приютскими документами будет храниться в черте города, а не в областном центре. Однако в интернете данных об этом не нашлось.

Насилу позавтракав, Вера оделась теплее и пошла в ближайший зоомагазин. Утром Мурчику досталась сосиска, но уже на обед Вера планировала обеспечить своего «нахлебника» хорошим кошачьим кормом. Уж если выпало ей унаследовать животину, ухаживать она будет за ней подобающе.

Вера купила сухой корм, игрушки и наполнитель для лотка и вернулась домой. Мурчик оценил обновки, благодарно потерся о ноги новой хозяйки и даже замурчал.

– Ну что, рыжий, – сказала Вера, – остаешься за главного. А я пошла…

Саня и Ваня

Холодный ветер не прекращал носиться серыми дворами пятиэтажек, от которых так и веяло мрачностью и какой-то безысходностью. Только теперь Вера обратила внимание на то, что дворы наполнены бездомными кошками и собаками, и это еще больше предавало местному пейзажу атмосферы заброшенности.

Вера уверенно шла к администрации города, где располагался городской отдел образования, который, если доверять логике, и должен был взять на себя ответственность за сохранность архива интерната.

– Что именно вас интересует в тех бумагах? – спросила недовольная женщина, которая всем своим видом подтверждала, что она работает именно в отделе образования: высокая прическа, белая объемная блузка с рюшами, черный пиджак, повидавший уже не один школьный выпускной, и классическая черная юбка чуть ниже колена с небольшим разрезом сзади. Как и полагается, на груди лежали очки, к дужкам которых был прикреплен шнурок, идущий вокруг шеи женщины-секретаря.

– Подобную информацию не разглашаем, – ответила сотрудница, когда Вера в третий раз повторила ей, что хочет взглянуть на бумаги о ее собственном поступлении на обучение (отбывание срока) в приюте.

– Я не прошу у вас данные о детях, кого тайно усыновляли, – спокойной сказала она, – я прошу информацию, касающуюся меня лично.