– Включите что-нибудь, – попросила Снежа.

– Сейчас, – сказал Илья и вновь отвлекся на свой телефон, который держал в руках.

Заиграла какая-то музыка. Потом другая. Почти сразу третья. Какой-то медляк. Грустная музыка.

Как дельфины…

Мы уходим в плаванье…

Ища вторую половину,

Ища стабильность…

Сильную спину…

– О-о-о, я помню эту песню, – сказала Даша.

Снежа сделала такое лицо, будто стала в одно мгновение наслаждаться и подпевать музыке полушёпотом. Глаза её были в наслаждении прикрыты. Подул ветерок. Холодный такой… Немного развеял капюшон, попытался развеять волосы Даши.

– Да, офигенная песня, – сказала Снежа, в порыв какой-то своеобразной эйфории.

А музыка продолжалась:

Я жду опять…

Когда не будем как они,

Мы притворяться сильными

Или бояться быть… Некрасивыми…

А потом начался припев, начав слушать который, даже я проникся нашей атмосферой. Даша была рядом, на улице темнело. Мне ничего не было нужно. Все было хорошо. Здесь и сейчас.

Одно и тоже…

Нам же нравится одно и тоже…

Смотреть в окно, искать людей похожих…

Одно и тоже,

Нам же нравится одно и тоже…

Iowa – «Одно и тоже»

Мелькали огни фонарей, окна старых девятиэтажек, проезжающие из стороны в сторону машины. Город темнел. Наступал вечер. Даша вышла из домика и попросила проводить её до дома. Мы не стали возражать – на улице уже было почти темно, и ей нужно было идти домой. Когда мы стали заворачивать за угол девятиэтажки, где жила Даша, я оглядел еще раз двор, в котором мы провели последние моменты дня.

Потом все закончилось. Даша обняла меня, Снежу и попрощалась с Ильей. Я ничего ей не сказал. Еще было непонятно, чего я хочу. Вроде бы я её любил, но не осознавал этого в полной мере происходящего. Что-то наступало мне на язык, и я молчал. Что-то не давало мне понять, как сильно я могу её любить. Как сильно еще полюблю…

Мы прошли через несколько дворов, где нас встретили яркие пейзажи вечернего города, а затем нас стало меньше – Снежа ушла домой. Мы проводили ее до подъезда. Это был самый первый подъезд, который находился возле дороги и прохода между двумя многоэтажками, который вел куда-то вдаль, где находилась школа и другие дворы, в которых я еще не так сильно привык гулять.

Когда я пришел домой, мы начали переписываться. Я предлагал погулять завтра, в воскресенье. Сначала было непонятно, будем ли мы гулять или нет, так как Снеже нужно было куда-то сходить по делам и что-то отдать, но потом мы все-таки решили сходить все вместе туда, куда нужно было идти Дашиной подруге. Как только мы обо всем договорились, я лег спать и уже через короткое время провалился в сон.

Я не знал, что мне снилось. Не знал, что будет дальше, не знал, зачем мне все это. Я просто был счастлив. Счастлив так, как был бы счастлив маленький ребенок, которому подарили его любимую игрушку. Это было, наверное, неправильно, ведь я не понимал всей серьезности этих отношений. Я должен был учиться понимать все это – первые шаги, общение, какие-то первые задатки того, что я начинаю любить ее. Но я любил. Любил просто – безрассудно, нелепо и глупо. Слепо.

Мне совершенно не нужны были эти ссоры, эти скандалы, пришедшие из неоткуда вместе с обидой и ревностью. Этого не было еще. Но я верил в то, что этого и не случится никогда. Я верил, что мы будем вместе всегда. Я вспоминал, как Даша говорила о том, что мечтает найти себе парня, который бы любил ее всю жизнь, который бы обходился ей одной и не обращал внимания на других девушек. Это глубоко засело мне в голову. Я знал, что она хочет именно этого, но любить всегда – это одно, а любить так, как надо – это другое. Я мог любить хоть всю жизнь, но какой в этом смысл, если я буду любить неправильно? Эти вопросы кружили мне голову, но я понимал, что не брошу ее. И я говорил ей это. Писал в этих сообщениях многократно и безудержно. Но что такое слова? Ни-че-го…