Утром на асфальте красовалось: «А чего все эти курицы щеки дуют-то? Зайка-то мой – мужчина с пятого этажа. Люблю тебя, зайка!» Управдом прочел это все, ахнул, сразу вызвал полицию и четыре экипажа скорой помощи.

– Зачем вам четыре? – допытывалась диспетчер. – Чего у вас происходит-то там?

– У нас на пятом четыре зайки живут! – неуклюже пояснял управдом. – И все женаты. Так что поторопитесь – пострадавшие вот-вот будут.

– Ах ты кобелина! – завыли на пятом этаже, и раздался шум бытовой ссоры с рукоприкладством и порчей имущества.

– Але! – закричали все жители подъезда со двора. – Нечестно так. Спускайтесь вниз – чтоб все видели.

– Сейчас, – вышла на балкон пятого этажа женщина в бигудях. – Скорой там не загораживайте дорогу.

Санитары пронесли двоих пострадавших. Еще один зайка вышел сам, гордо осмотрел собравшихся, пригладил резко поседевшие волосы, проводил заплывшим глазом обе кареты скорой помощи и сказал:

– Слабаки! Тряпки!

После чего улыбнулся беззубым ртом и упал в обморок.

– Ээээ. Граждане… – заволновалась толпа. – А где четвертый-то? Может, надо ему на помощь идти? Может, дверь выбить и отнять бесчувственное тело у этой фурии?

– Что за собрание тут? – вышел из подъезда последний из заек. – Делать вам всем нечего?

Толпа ахнула – мужчина был чисто выбрит, причесан, одет в свежую рубашку и вообще великолепен, как залежавшийся в ЗАГСе жених. За мужчиной вышла его жена, поправила демонстративно мужу прическу и ослепительно улыбнулась соседям.

– Верк, ты чего? Бесчувственная какая-то? – ахнули женщины.

– Чего это? – удивилась Верка. – Это ж я писала. Своему. Люблю его – вот и, дай, думаю, напишу. А нельзя разве?

– Вот ты скажи – ты нормальная?!! – завизжали соседи.

– Нормальная вроде, – пожала плечами Верка. – А вы?

К одной женщине пришел по объявлению мужчина.

Объявление было вполне обычным. Женщина там написала, чтоб ни-ни там, а только по серьезным намерениям, что одинокая, что денег не надо и жить есть где.

В первый же вечер к ней и пришел мужчина. Внимательно посмотрел на всю женщину, одобрительно так поцокал языком и прошел в прихожую.

– Ну как дела тут вообще? – спросил мужчина.

– Да уже вроде получше, – женщина рассмотрела выбритый подбородок мужчины и принюхалась насчет перегара.

– Хорошо это, – кивнул мужчина и спросил: – А куда тут пройти можно?

– В зал, может? – спросила женщина робко.

Потому что у женщины из всех комнат только зал и соответствовал серьезным намерениям. Кухня у нее была метров шесть от силы, а в спальню сразу звать не дозволяется Кодексом Серьезных Женщин.

– Ну в зал так в зал, – согласился мужчина.

Прошел в зал и на стул сел.

– Вы бы на диван, может? – озаботилась женщина. – А то мне стул дорог, а он уж и без того расшатанный. Бабушкина память, между прочим. Еще при старом режиме расшатали.

– А на диване-то я в серьезных намерениях усомниться не заставлю? – как-то оробел мужчина. – Сяду там, не дай бог ладошкой около себя хлопну, а вы решите, что это я что-то вроде «Садись сюда, крошка» говорю.

– Да бросьте, – отмахнулась женщина. – Я таких тонких намеков и не понимаю вовсе. Хоть ухлопайтесь там весь на диване.

– Ну вот и чудненько, – повеселел как-то мужчина. Поднялся, снял пиджак, ослабил галстук и пересел на диван.

– А чего это вы тут уж раздеваться вздумали? – подозрительно спросила женщина.

– Ну а чего мне? – хмыкнул мужчина. – Тонких намеков вы не понимаете, а у вас тут жарко. Не сидеть же мне в пиджаке, пока вы еду с кухни таскать будете.

– Какую еду? – не поняла женщина.

– Нет еды, что ль, никакой? – встревожился мужчина. – Что ж тогда на серьезные отношения намекать-то?