– Блин! Думай, что несешь! Мы же сами подсказали Анне загрузить машину ненужным барахлом, имитируя сборы в дорогу.

– Тише ты! Ребенка разбудишь… Именно поэтому и выглядим, как соучастницы покушения на источник сопротивления, то бишь Вениамина.

– Да ведь она могла сама погибнуть вместе с Женькой! Были же угрозы в ее адрес!

– Как ты докажешь, что они были? Мобильник-то у Анны предусмотрительно свистнули! Есть только одно последнее сообщение, но оно ничего не доказывает. Даже наоборот, я бы сказала – ухудшает положение: «Новая услуга!» А может, это посланное нами зашифрованное сообшение о готовности к ликвидации Вениамина?! Мы его послали Анне как сообщники в этом мероприятии. И вообще – все шифровки исходили именно от нас. Хорошо продуманная операция – воровали чужие мобильники и с помощью эсэмэсок отводили от Анны подозрение в подготовке к убийству осточертевшего муженька.

– Фига себе!

– Ни фига! Я рассуждаю с точки зрения следователя, которому надо быстрее найти виновного. Есть свидетели тому, как Анна таскала шмотки в машину, есть свидетельница того, как она вместе с нами и Женькой в несколько измененном виде и с париком в руках наблюдала за последствиями взрыва своей машины, после чего скрылась. Наконец, кто-то специально предупредил Вениамина, что его бывшая жена готовится сделать ему козью морду – слинять с сыном, не расплатившись. То есть спровоцировал его угнать машину. Догадайтесь, на кого падет подозрение?

– Датчик заработал, у нас с вами полбака в запасе, – шепотом сказала Наташка и взглянула в зеркало на Анну.

– Это он с испугу. Понял, что положение наше – хуже некуда.

Я не выдержала и высунулась в окно. Сзади ехала вереница машин и обгонять нас не торопилась. А те, что обгоняли, делали это слишком демонстративно. Во всяком случае, мне так казалось. С трудом оторвалась от дороги.

– Есть еще угроза по телефону в мой адрес, но она сделана с украденного у Анны мобильника, который бомжует на помойке или продан кому-нибудь за бесценок. Естественно, без сим-карты. Из этого сообщения вполне можно сделать вывод, что мы с Анной не поровну распределили обязанности в нашей деятельности. Мне трудно тащить на себе такой воз, и она готова прийти на помощь. «Я помогу!». Ну как?

– Не она, а маньяк! И не на помощь!

Наталья тихо бурлила негодованием.

– Поди докажи это следователю!

– Я в другую сторону еду. И, между прочим, ради вас… Ань, ты что такая бледная? Я бы даже сказала – голубая…

Анна не ответила. Она сидела, забившись в угол, и неподвижно буравила глазами какую-то точку на переднем стекле. И что там нашла? У Наташки стекла постоянно чистые. Залетные мошки, чувствуя Наташкин характер, предпочитают покончить жизнь самоубийством, шмякнувшись о стекла других машин. Голова Анны слегка подрагивала в такт движению. Цвет лица у нее действительно был не очень. Сначала мне показалось, что она потеряла сознание. Я даже немного порадовалась за нее – а зачем оно нужно, если им постоянно приходится сознавать какие-то жуткие вещи. Пора бы ему и передохнуть. Если, конечно, это не навсегда…

Это было не очень удачное заключение. То, что мое собственное сознание при мне, я тут же и продемонстрировала – жестами. Слова были. Даже в избытке. Они теснились в голове в поисках выхода, но челюсти свело намертво.

– Ань, передай Иришке воды, небось, все ириски из бардачка перетаскала – зубы склеились. Ручонками машет.

Я медленно оглянулась назад и вздрогнула, увидев перед носом бутылку предусмотрительно открытой «Пепси». Мне бы ее просто перехватить без возражений, так нет! Протянула за ней руку, но брать раздумала. Совершенно не хотелось пить, да и ириски терпеть не могу. Анюта об этом не догадалась. Двухлитровая пластиковая емкость, шлепнувшись вниз, тяжело бумкнула, напиток пенным потоком рванул на свободу. Отчаянно подхватив ополовиненную бутылку, я принялась оправдываться тем, что не люблю «Пепси», тем более когда ее протягивает живой труп.