Фру Алвинг. Регина рано созрела.

Пастор Мандерс. Не правда ли? Мне помнится, что она уже была поразительно развита физически, когда я готовил ее к конфирмации. Но пока что ее следует отправить домой, под надзор отца… Ах да, Энгстран ведь не… И он, он мог так обманывать меня!

Стук в дверь из передней.

Фру Алвинг. Кто бы это? Войдите!

Энгстран (одетый по-праздничному, в дверях). Прощенья просим, но…

Пастор Мандерс. Ага! Гм!..

Фру Алвинг. А, это вы, Энгстран?

Энгстран. Там никого не было из прислуги, и я осмелился постучаться.

Фру Алвинг. Ну-ну, войдите же. Вы ко мне?

Энгстран (входя). Нет, благодарим покорно. Мне бы вот господину пастору сказать словечко.

Пастор Мандерс (ходя взад и вперед). Гм, вот как? Со мной хотите поговорить? Да?

Энгстран. Да, очень бы хотелось.

Пастор Мандерс (останавливается перед ним). Ну-с, позвольте спросить, в чем дело?

Энгстран. Дело-то вот какое, господин пастор. Теперь там у нас расчет идет… Премного вам благодарны, сударыня!.. Мы совсем, значит, покончили. Так мне сдается, что хорошо бы нам – мы ведь так дружно работали все время, – хорошо бы нам было помолиться на прощанье.

Пастор Мандерс. Помолиться? В приюте?

Энгстран. Или господин пастор думает – это не годится?

Пастор Мандерс. Нет, конечно, вполне годится, но… гм…

Энгстран. Я сам завел было тут такие беседы по вечерам…

Фру Алвинг. Разве?

Энгстран. Да, так иной раз… На манер душеспасительных, как это называется. Только я простой человек, неученый, – просвети меня, Господи, – без настоящих понятиев… Так я и подумал, раз сам господин пастор тут…

Пастор Мандерс. Вот видите ли, Энгстран, я должен сначала задать вам один вопрос. Готовы ли вы к такой молитве? Чиста и свободна ли у вас совесть?

Энгстран. Ox, Господи, спаси меня грешного! Куда уж нам говорить о совести, господин пастор.

Пастор Мандерс. Нет, именно о ней-то нам и нужно поговорить. Что же вы мне ответите?

Энгстран. Да, совесть – она, конечно, не без греха.

Пастор Мандерс. Все-таки сознаётесь! Но не угодно ли вам теперь прямо и чистосердечно объяснить мне: как это понять – насчет Регины?

Фру Алвинг (поспешно). Пастор Мандерс!

Пастор Мандерс (успокаивающим тоном). Предоставьте мне!..

Энгстран. Регины? Господи Иисусе! Как вы меня напугали! (Смотрит на фру Алвинг.) Не стряслось же с нею беды?

Пастор Мандерс. Надеемся. Но я спрашиваю: кем вам приходится Регина? Вас считают ее отцом… Ну?

Энгстран (неуверенно). Да… гм… господину пастору известно, как у нас вышло дело с покойницей Иоханной?

Пастор Мандерс. Никаких уверток больше, все начистоту! Ваша покойная жена призналась фру Алвинг во всем, прежде чем отошла от места.

Энгстран. Ах, чтоб… Все-таки, значит?..

Пастор Мандерс. Да, вы разоблачены, Энгстран.

Энгстран. А она-то клялась и проклинала себя на чем свет стоит…

Пастор Мандерс. Проклинала?

Энгстран. Нет, она только клялась, но всею душой.

Пастор Мандерс. И вы в течение стольких лет скрывали от меня правду? Скрывали от меня, когда я так безусловно верил вам во всем!

Энгстран. Да, видно, уж так вышло – делать нечего.

Пастор Мандерс. Заслужил я это от вас, Энгстран? Не готов ли я был всегда поддержать вас и словом и делом, насколько мог? Отвечайте. Да?

Энгстран. Да, пожалуй, плохо бы пришлось мне и не раз, и не два, не будь пастора Мандерса.

Пастор Мандерс. И вы так мне отплатили? Заставить меня занести неподобающую запись в церковную книгу! Скрывать от меня в течение стольких лет истинную правду! Ваш поступок непростителен, Энгстран, и отныне между нами все кончено.

Энгстран (со вздохом). Да, пожалуй, так оно и выходит.

Пастор Мандерс. А вы разве могли бы что-нибудь сказать в свое оправдание?