Александр Климентьевич кивнул молодому инженеру, чтобы тот включил рубильник. Молодой инженер выполнил, линия с гулом пришла в движение. Оба постояли полюбовались делом своих рук. Затем Александр Климентьевич обратился к молодому: Вы на рабочее место. А я в столовую, чайку попью. Потом сменю вас пораньше. А вы изучайте схемы, изучайте.

Вечером на пересменке, к пульту управления, за которым сидел Александр Климентьевич с очень мрачным видом, подошел сосед с четвертого этажа, крупный детина с вечной небритостью, одетый в джинсы, футболку и легкий, льняной пиджак. С ним в компании был третий их инженер с этого же завода.

– Привет, Климентьевич. А я тебе смену привел. Мы с ним договорились, что раньше тебя поменяет. – обратился сосед.

– Спасибо. С чего такая заботливость? – поинтересовался Александр Климентьевич.

– Извиниться перед тобой от всего нашего дома хочу. Что с утра так все на вас с Зинкой насели. Дело личное, деликатное, надо было всем делать вид, что ничего не слышим. Да разве этих баб уймешь?! Языки, как в уборочной машине лопасти, пока всех не перелопатят, не успокоятся. – мрачно продолжил сосед.

– Спасибо, извинения приняты. – спокойной и даже весело ответил Александр Климентьевич.

– Да это пустяки. Мы с тобой в трактир к Давиду пойдем. Он нас уже ждет.

– Спасибо. Но я сейчас не могу. Зине обещал. Мы с ней помолвку отметим. Теперь я обязан жениться.

– Так вот я по поводу Зинки-то, я и зашел. Малахольная она. Зря ты с ней связался.

– Может быть, я как-нибудь сам с будущей супругой разберусь?!

– Дело такое, как говориться, житейское. Одним словом, как бы помягче, не разберешься уже.

Тут Александр Климентьевич встревожился: А если с подробностями? Что случилось?

– Она уже на станцию укатила. Приехал за ней моряк из Севастополя, прямо сегодня и увез.

Александр Климентьевич был совершенно ошарашен этим известием: Как так?

Сосед потер нос и хмыкнул, чтобы подобрать слова. На самом деле ему самому не терпелось поделиться подробностями: «Да как в кино прямо! Приехал на такси. Сказал, собирай вещи. Она собрала, с работы уволилась и укатила. Тебе записку передала и деньги какие-то. Вот конверт». – Сосед протянул мятый, не раз использованный конверт.

Александр Климентьевич с нетерпением, среди купюр, нашел, достал и прочитал записку: «Прости. Прощай. Убегаю за радугой. Ужин отменяется». Он не знал, как реагировать, просто сидел ошарашенный.

Сосед продолжил гнуть свою линию: «Змеи они, бабы. Все зло от них. А Зинка хуже сколопендры»!

Александр Климентьевич сидел, ничего не отвечая.

Сосед тронул его за плечо: «Так пойдем в трактир? Ничего не подумай. Народ с тобой. Народ тебя уважает. На залечивание душевной раны средства собрал. Вот!» И в доказательство своих слов, сосед достал из внутреннего кармана пиджака и показал кошелек на замочке.

Александр Климентьевич, увидев кошелек был удивлен и тронут заботой, немного развеселился. Ответил: «Пойдем! Нельзя народ подводить»

Вскоре они плотно засели в трактире «У дороги», который был оформлен в деревенском стиле, белая белорусская хата, соломенный навес со столиками, у дороги плетень. По двору трактира гулял петух Петруха. Когда одна бутылка под жаренные колбаски была опустошена. Раскрасневшийся сосед положил руку на плечо утешаемого и спросил: «Ты мне скажи: вот чего у тебя жизнь не складывается? Вот чего этим бабам не хватает?! Мужик ты видный, краше обезьяны. Инженер толковый. И огород у тебя лучше всех и квартира чистая, как у медсестры в амбулатории. А путя нету?»

Александр Климентьевичу не особо хотелось отвечать на этот философский вопрос, он просто налил еще под одной и промолвил: «Да. Жизнь.»