10 апреля.

Невролог прописала лекарство. Но его нет в нашем районе ни в одной аптеке. «Надь, – звоню вчера подруге, – тут человек один пишет, хочет помочь мне – привезти лекарство и разные святые дары. Мне неловко. Знаю его не очень хорошо, просто знакомый по песенному сообществу. Да и время позднее уже. Я ответила ему, что не в форме и не смогу принять как должно, но он настаивает». «Ну так пусть приезжает. Мы ведь делаем добро не для других, а больше для себя. Дай ему такую возможность», – философствует Надя. «Ладно, – отвечаю, – но меня смущает, что человек уж очень хочет „спасать меня от бесов“, и что на концертах, помнится, делал всем резкие замечания. Что-то сказал мне вскользь про немытую посуду. Вдруг, и мне прилетит?» «Ну у тебя же посуда чистая?», – глаголет Надя. «Да. И пол, и плита тоже. Но мало ли, что ему не понравится». «Если что, ты смотри на ситуацию со стороны, – продолжает Надя инструктаж, – как будто, это происходит не с тобой. И не вовлекайся ни в какой спор или конфликт». Ладно, написала я человеку адрес, объяснила, как доехать. Он отмахнулся: «Да я Москву как свои пять пальцев знаю! И с картами географическими обращаться умею!» Вечерело. Ожидала позднего гостя довольно долго. Но он всё не ехал. Наконец, раздался телефонный звонок: «Что за ерунда? – вскричал человек, – Тут на остановке нет того автобуса, что ты назвала!» «Это потому, – догадываюсь я, – что ты вышел прямо, а я говорила, что за стеклянной дверью надо идти налево по переходу». «Нет здесь никакого налево!» После часа препирательств я услышала возмущённое: «Ладно, с тобой не о чем говорить, сам разберусь!» Таки прилетело. Ещё через какое-то время снова звонок: «Я вышел не на той станции метро. Ладно, давай говори свою версию как добраться». Терпеливо объясняю в сотый раз. Жду. Через какое-то время опять звонок: «На этой остановке тоже нет нужного автобуса!» Уже хотела дать отбой, но обратного пути, чувствую, у меня нет. Время уже практически ночное. Опять звонок: «А мне не та остановка нужна, от которой едут к Донскому монастырю?» «Совершенно верно», – отвечаю. «Сразу бы так и сказала!» – вопит истошно. А он меня слушал? Но самое интересное было потом, когда он доехал. «Надь, – звоню подруге через полчаса, – он заблудился и кричит на меня, но я воспользовалась твоим советом и абстрагировалась. Померила давление – оно в норме. Чудеса! Ой, в дверь стучат. У нас звонок-то не работает. Ну всё, пойду открывать». Я открыла дверь. На пороге стоял немолодой человек, одетый в полуистлевшую одежду и обутый в прохудившиеся башмаки. Лысеющую макушку обрамляли длинные седеющие волосы, а с подбородка свисала длинная, тоже седеющая, борода. «Вёз мне через весь город дорогущее лекарство! Надо срочно вернуть деньги!» – подумала. «Мне тут тебе всё передать?» – мнется у порога. «Нет, что ты! Проходи, будем чай пить». Зашёл, снял куртку. Под ней – серый пиджак. «Одной пуговицы нет, надо бы пришить, – отметила про себя машинально, – старый холостяк, наверное». «Надо же, какие у тебя хоромы! – восклицает гость, оглядевшись по сторонам, – а я думал – бомжатник какой-нибудь!» Почему он так думал? «Пойдём на кухню», – делаю вид, что ничего не слышала, помня наставления подруги, и приглашаю гостя на чаепитие. «Вот, возьми», – достаёт гость и кладёт на стол лекарство. «Спасибо огромное, сколько с меня?» «Если у тебя стесненные обстоятельства…» Но я настаиваю на том, чтобы отдать деньги. Там крупная сумма, а человек явно не миллионер. «Ты садись. Тебе какой чай?» «Да любой». Ага. Завариваю чай с мятой. Успокаивает, говорят. Но это не спасает ситуацию. «А где твой сын?» «На работе». Ещё пара общих вопросов и, видимо, главный: «А девушка у него есть?» «Нет». «Это хорошо. Хорошо, что не во грехе живёт. От женщин ведь только вред один и искушение для православного человека. Ты знаешь, что пьют, курят и сквернословят, ведь, в большинстве своём, женщины!» Ну, понеслось! Но я молчу, как рыбка, помня надины наставления, и чашку с чаем мятным к гостю поближе пододвигаю. Тщетно. Гость уже распалился, сев, очевидно, на свой «конёк». «Вообще, соблазны подстерегают нас повсюду! Вот это что у тебя на руке? Оберег от сглаза?» «Нет, просто нитка-браслетик с двумя сцепленными сердечками. Подруга подарила». «Это не просто нитка, это КРАСНАЯ нитка! Предмет из псевдоучения каббала. Сейчас же сними и выбрось в мусорное ведро! Иначе я не смогу отдать тебе святые дары, что принёс. Они тебе не помогут!». И тут, каюсь, я забыла все советы подруги и вовлеклась. «Знаешь, что, – воскликнула в гневе, – если ты добрые дела делаешь, ставя условия, то вот тебе Бог, а вот – порог. Спасибо огромное за лекарство, но тебе пора. Прощай». «Как ты несдержанна на язык, женщина! – возвышает было голос чудак, но тут же сникает, – И что – я это всё зря вёз?» – и не двигается с места. «Получается, что так». Не думает уходить. Что делать, я не знаю. Отлучилась в комнату. «Надь, – звоню подруге, – он не уходит, требует, чтобы я браслет в помойку выбросила. Но я давление померила, оно в норме, даже снизилось». «Это главное, – воркует спокойная Надя, – держись, скоро сын с работы вернётся. А ты пока можешь применить своё тайное оружие». «Это какое же?» – уточняю. «Угостить человека пряниками. Ну, теми, которые, помнишь, я месяц назад тебе принесла, а ты их не съела, и они засохли». А время, между тем, уже одиннадцать часов ночи. И тут – о счастье – я слышу, как поворачивается ключ в замке. Это сын с работы пришёл. Я спасена! «Там сын пришёл, – дую я на кухню с новостью, – он устал после работы и вообще гостей не любит!» Гость нехотя выходит в коридор. По моей физиономии и по виду гостя, сын сразу смекает, что дела неважнецкие. Он у меня слабослышащий, но взамен наделён недюжинной интуицией. Здоровается с гостем и стоит, не уходит. Сложил воинственно руки на груди, готов оберегать домашний очаг. Гость уныло одевается. «Может, я, всё же, отдам тебе подарки?» – спрашивает. «Если хочешь, конечно, отдай», – отвечаю. Отдаёт мне святую воду, просфору и масло. Еще и крестик дарит. Мой крестильный утонул давно, когда я купалась, а тот, что ношу, не уверена, что освящён. Ещё час мирно беседуем о разных вещах. Во многом наши мнения сходятся как в политике, так и в искусстве. Атмосфера разряжается. «Ты на метро опоздаешь, – говорю, – да и ноги у меня устали, не могу так долго стоять». «Да ты, вроде, хорошо ходишь». «Ну, это сегодня. Потому что приходил рефлексерапевт, иглоукалывание делал. Ещё упражнения делаю разные из восточных практик. Ци-гун, например». «Ай-ай! – вскрикивает гость, – В какой ты опасности! Все эти энергетические практики – это бесовщина чистой воды! Ни в коем случае ничего такого не впускай в свою жизнь!» «Ладно, – соглашаюсь я аккуратно, – но ты иди, а то, правда, на метро опоздаешь». Уже с порога, уходя, кричит: «Будь бдительна и обязательно прочти мою статью, там список всех подводных камней и ересей, которых должен избегать православный!» «Их там, наверное, очень много», – не могу сдержать смех. «Приличное количество, но запомнить и уберечься шанс есть». Скрывается за поворотом коридора, ведущего к лифту. Отираю пот со лба. «Религия?» – односложно спрашивает сын. «Да». «У меня тоже есть такой друг, – продолжает уже жестами, – он говорит, что кто курит и пьёт, тот сгорит в аду. Но ты, мама, не переживай. Ты не сгоришь, я уверен». «Спасибо, сынок. Да я и не курила никогда, а пить бросила». «Надь, – звоню в полночь подруге, – не спишь?» «Какой сон? Я же должна знать, чем там у тебя закончилось!» «Да всё нормально. И человек умный. Расстались мирно. Час ещё прощались у дверей. И вот что характерно – померила давление, а оно в норме!» «И это…» «… главное», – заканчиваю я за Надю её коронную фразу.