– Какие такие дела? – переспросила девушка.

– Разные-разнообразные, – уклончиво ответил котолак и одним прыжком скрылся в кустах.

– Тебя как зовут-то? – уже вдогонку крикнула Чума.

В ответ до нее донесся звук льющейся из шланга воды.

"Огород у него там, что ли? И чё он вообще ночью в лесу делал?"

Шум воды продолжался с полминуты и закончился не сразу, а с небольшими паузами. Наконец из кустов показалась ехидная кошачья морда и спросила:

– А тебе разве не надо сделать свои делишки, маленькие или большие?

Вот тут-то до нее и дошло, что имел в виду котяра и что он только что "поделал".

"Вот же гадство, он же просто кот, хоть и большой."

Но ей почему-то стало стыдно, и она опустила глаза.

– Пока не хочу, – промямлила Чума в ответ.

– А потом не будет возможности… В человеческом виде уж точно, поверь, – многозначительно сказал кошак.

– Это почему же?

– На Фелисе туалеты для второй формы только в частных домах и гостиницах. Ты в городе никого не знаешь, и никто не пустит в свой дом незнакомку, которой приспичило. А на гостиницу у тебя денег нет. Ведь нет? Естественно, нет…

– Попозже… Кстати, ты так и не сказал, как тебя зовут, – напомнила она.

– А тебя? – переспросил вместо ответа кот.

– Лена… Чумакова.

– Странное имечко. Двойное носят только большие шишки. Или второе слово это твой статус?

– Имя Лена, а фамилия Чумакова.

– Фамилия это что? Название твоего мира? Или города?

Чума ненадолго задумалась.

– Наверное это слово, обозначающее принадлежность к роду, – ответила она через десяток секунд бурной мозговой деятельности.

– Ааа… Значит ты Лена из рода Чумаков?

– Ну… типа того, наверно. Хотя меня все звали Чума… иногда даже родители, – ответила она и грустно улыбнулась.

– И чем твой род занимался?

– Отец военный, моряк-подводник. Мама – врач, в больнице работает.

После этих слов ее накрыло. Девушка совсем забыла по какой причине тут появилась – для родителей она умерла. Умерла в двадцать один год. И не от долгой и продолжительной болезни, а сидя за компьютером, уткнувшись лицом в клавиатуру, с мышкой в правой руке и зажатой банкой "Отвертки" в левой.

“Позорище-то какое, хосподя.”

Слезы брызнули из глаз бурным потоком. Ягуар подошел и уткнулся в ее плечо своей лобастой мордой.

– Ну будет тебе, не плачь. Все тут окажутся… Не конкретно тут, конечно, но на Древе места много, всем хватит, – тихо прошептал он ей в ухо, – Хотя… ты ведь неизменная. Зацикленный мир, мдя… Ладно, пошли лучше поближе к магазинам с одеждой, а то в таком виде тебе появляться нельзя. Нигде.

Немного успокоившись, Чума встала, опершись на протянутую здоровенную лапу, и побрела вслед за ягуаром.

– Тогда я так и буду тебя звать… Чума, – донесся до нее голос котолака, – А меня зови Фриком.

"Это он чё, издевается? Фрик…"

Чума уставилась на задницу котолака и ее начал пробирать нервный смешок. А когда тот повернул в ее сторону лобастую башку, она в первый раз воочию увидела, как кошаки хмурятся. Зрелище хмурого кота ее почему-то не испугало, а развеселило еще больше, напомнив старый интернетовский мем.

– Что-то не так? – полностью повернувшись и нервно облизнувшись, спросил котяра.

– Не, не, все так, прости… это наверно нервное, еще не отошла просто.

– Тогда ладно. А то я уж подумал, что тебе что-то нашептали про меня.

– Откуда? – совершенно искренне удивилась Чума, – Я кроме тебя здесь и не видела еще никого.

– И то верно, запамятовал, – успокоился кот и продолжил путь.

Плюнув с досады в высокую траву, Чума задумалась о несправедливости жизни. Писатели в ее мире почему-то никогда не упоминали в романах о попаданцах, что при "воскрешении" вся посталкогольная дрянь из героя никуда не исчезает. Чуму начало мучить похмелье. Не жуткое, но довольно ощутимое. "Отвертка" вообще коварная вещь, а она за игрой выпила аж три банки по ноль-пять.