Кто может любить такое чудовище? Он же страшный… и такой взрослый. Тогда почему я снова думаю о нем?

Так, Даша, успокойся, ну же: вдох-выдох. Просто играй роль. Представь, что ты актриса. Ты же и так хотела поступить в театральный и даже узнавала о наборе, но не судьба, и, по правде, мое будущее кажется мне каким-то размытым. Куда ветер повернет, туда и я пойду. Главное – безопасность.

– Пошли, быстро!

Меня забирает Вера.

– Стой, ты куда?

Я тушуюсь, в этом большом зале слишком много народу.

– На сцену…

– Сегодня ты не будешь танцевать на общей сцене, девочка.

– Почему?

– Потому что у тебя будет приват для Крутого. Иди в ВИП-комнату, он уже там.

Нет, я не деревянная, и занятия гимнастикой оставили свой отпечаток на моей пластичности, но я никакая не танцовщица. Ни разу, и если поначалу это казалось мне чем-то возможным, то, увидев краем глаза, как двигаются здесь настоящие танцовщицы, понимаю, что шансы мои невелики.

Чувствую себя мошкой, которую приперли к двери и приставили дуло заряженного пистолета к виску. Мне надо закрепиться в этом клубе, а точнее, рядом с Крутым.

Каким угодно способом, и если для этого мне придется плясать у шеста – я надену невидимую маску. Это буду не я, а другая Даша. Уверенная и смелая амазонка, хищница, и она трястись перед Савелием Романовичем НЕ будет.

Вхожу в ВИП-ку, стараясь удерживать равновесие на этих ходулях. Здесь полностью закрытое помещение, отгороженное от остального зала. Крошечная сцена и столик, большое кресло на одного, и ОН уже там. Крутой. Савелий Романович.

– Здравствуйте, – проходя мимо него, зачем-то здороваюсь еще раз, хоть мы и виделись. Как дура. Ладно.

Крутой не отвечает. Молчит. Смотрит на меня тяжелым взглядом из-подо лба. На нем сейчас нет пиджака, рукава белой рубашки закатаны до локтей. Какой широкий разворот плеч у него, и еще вижу его руки – жилистые, крупные, тату тянутся под рубашку, как змеи, а сама ткань натянута от мышц.

Останавливаюсь, обхватываю себя руками от стыда. Не то чтобы я каждый день танцевала перед хозяином города, да еще и полуголая. Ноги открытые и плечи… неловко, страшно, но голову я не опускаю. Просто смотрю на него.

– Быстрее, – кивает на сцену, и я понимаю. Крутой хочет видеть танец, и я должна понравиться ему настолько, чтобы он оставил меня здесь. Чтобы меня можно было показывать народу, точно зверька в цирке.

– Здесь тихо. Как я буду танцевать?

Боже, что с моим голосом, амазонка, проснись! Я так сильно тушуюсь перед этим взрослым мужчиной, что хочется спрятаться под какой-то колпак, точно маленькой девочке.

Вместо нормальных слов какое-то пищание тихое получается. Несуразное, и в голове точно мед сколотили. Какой там сценарий, какая заученная речь? Не смешите, я хоть бы не забыла, как меня зовут.

– Что ты там пищишь?

Крутой раздражен, вижу: на часы поглядывает, но все же он здесь. Пришел посмотреть на меня. Лично.

– Хм, из зала звуки не долетают почти! Можно, чтобы кто-то включил музыку?

Тяну резину, нервничаю. Стены и правда глухие, что создает ощущение камерности, закрытости и абсолютной приватности.

– Так танцуй.

Савелий Романович откидывается на спинку кресла и широко расставляет крепкие ноги, принимает удобную позу.

Я вижу его матовую загорелую кожу, переливающуюся в тусклом свете, темно-русые волосы, цепкий уверенный взгляд, от которого хочется прикрыться одеялом, а еще пряжка его ремня опасно поблескивает, и я понятия не имею, почему вообще пялюсь ему ниже пояса!

Туфли. Да, Даша! Смотри лучше на его дорогущие кожаные туфли. Размер ноги, похоже, там сорок пятый. Да, смотри на туфли. Они тоже блестят.