Он резко встал, так что девушка отшатнулась.

– И что же она у вас делает? – спросил сипло, со все усиливающимся акцентом.

– Спит… – растерянно повторила соседка. – Да вы проходите, я сейчас все объясню.

Амир и прошел. В нос ударил странный, не совсем приятный аромат. Такой обычно в аптеке бывает. Или в палате с тяжелобольными. Он брезгливо поморщился. Она заметила. На секунду Амиру показалось, что сейчас с ее губ слетит какое-то оправдание. Но ничего подобного не произошло. Девушка лишь плотнее сжала губы. Красивые. Не пухлые, но и не ниточки. Хорошей формы.

– Проходите в кухню… Хотите чая? Или поесть?

О хорошем чае это страшилище вряд ли что могло знать, а вот пирожки, накрытые клетчатой салфеткой, выглядели умопомрачительно. Запах еды заставил наполниться рот слюной. Жрать хотелось до легкой сосущей боли в желудке.

– Нет! – отрезал Амир. – Так как так получилось, что Карина оказалась у вас?

– Я её пригласила. Видите ли… она сидела на лестничной площадке и плакала. Я хотела вернуть её матери, но она была… эээ… как бы это сказать?

– Под кайфом.

Соседка вздрогнула, сильнее сжала разъезжающиеся полы шали и, нерешительно на него посмотрев, кивнула.

– Да, наверное.

Амир окинул девушку еще одним пристальным взглядом. Обругал себя. Назвал идиотом. Чего только взъелся на бедную девку? Ей и так, похоже, не слишком в жизни везет. Осмотрелся по сторонам. Кухня, как кухня. А вот в коридоре какой-то хаос. Нагромождение мебели и каких-то не распакованных коробок. Они что, тоже недавно переехали?

– Спасибо, что присмотрели за дочкой, – сказал, вставая. – Я ее заберу.

– Да-да, конечно… Вам сюда. Она спит в моей комнате.

В комнате, которую девушка назвала «своей», царил такой же хаос, как и в прихожей. Она была под завязку заставлена мебелью, так что между кроватью и выстроившимся вдоль стены хламом едва можно было пройти. Чего тут только не было. Какие-то шкафы, буфеты, серванты, столы, башни из взгромождённых друг на друга стульев. Амир отмечал это краем глаза, без всякого интереса. На интерес у него не было сил. Да и вряд ли его вообще что-то могло заинтересовать в этом всем.

Карина спала, сжавшись в комочек и обхватив голову ручками. Как будто закрывалась от какой-то невидимой им беды. Сердце сжалось от приступа острой неконтролируемой нежности. Амир уселся перед дочкой на корточки и осторожно погладил ее по фарфоровой кукольной щечке. И снова его захлестнула ярость. Что бы было, если бы Карину не забрала к себе соседка? Что бы, мать его, было?!

Амир стиснул зубы и осторожно, чтобы не разбудить, взял дочь на руки. Прижал к груди. Повернулся к выходу и наткнулся на пристальный взгляд соседки. Обнаружив, что ее поймали на подглядывании, девушка залилась ярким, видным даже в тусклом свете единственного ночника, румянцем. А он хмыкнул понимающе. Знал, какое производит на баб впечатление. И эта недотрога туда же. Ну-ну.

Девушка посторонилась, пропуская его вперед. Затаилась, как мышка.

– Она без сапожек была… – сказала, когда Амир стал оглядываться в поисках обуви.

Он прикрыл глаза, медленно выдохнул и кивнул. Переступил порог и захлопнул двери.

Иману, уснувшую даже не дождавшись новостей об исчезнувшем ребенке, Амир будить не стал. От греха подальше… Карина так и не проснулась, он положил дочь в кроватку и пристроился рядом, хотя никогда до этого даже в одной комнате с ней не спал. А в тот момент… не мог уйти. Ему нужно было убедиться, что с малышкой ничего не случилось. Подумать только! Без сапог, а на улице зима. Настоящая зима, совсем не такая, как на родине.

Прерывая поток воспоминаний, обрушившихся на Амира так не вовремя, в палату к дочери вошла медсестра.