– Стеша, немедленно домой. ― Низким голосом обращаюсь к сестре, которая хмуро следует ко мне, вскоре исчезая за дверью подъезда.

– С каких пор ты стала ее мамкой? ― Продолжает он издеваться надо мной, демонстрируя без прикрас настоящее лицо циника и поддонка.

Меня скорчило только от одного упоминания матери, и я моментально оказываюсь возле него. С силой захлопнув дверь машины, злобно угрожаю:

– Проваливай, иначе твои тупые дружки не увидят тебя еще восемь лет!

Не думаю, что этот глупец поймет смысл моей угрозы, но парень все же уезжает. Мне остается надеяться, что Стеша вскоре бросит его и найдет себе доброго и порядочного парня, но, пока это не случится, я буду верно оберегать ее от любой ошибки. Несмотря на то, что я старше ее всего лишь на год, я заменяю ей вот уже долгие годы родную маму. Она сгорела от рака груди за несколько месяцев, перекидывая воспитание своих дочерей на военного-отца, которому было не до этого. Именно поэтому мне пришлось быстро повзрослеть и до конца осознать сущность ответственности.

Как только я попадаю в квартиру, тут же чувствую аромат пирожков с яблоками, которые любит печь Людмила. Мне проще называть ее бабушкой, но она терпеть не может этого обращения. Как только я снимаю осенние ботинки, ловлю на себе взгляд Стеши, полный обиды и негодования в мою сторону. Блондинка показательно хлопает дверью своей комнаты, вздернув носик напоследок.

– В очередной раз чем-то задела ее? ― Спрашивает Людмила, наблюдавшая за этой сценой.

– Вроде того, ― промямлила я, бросая взгляд на фотографию матери и мысленно вновь обещая ей заботиться о младшей сестренке.

У нас была самая обычная квартира с простым ремонтом и убранством. Отец всегда был практичным человеком, который не переносил никакой роскоши и предпочитал полевые условия. В детстве, намереваясь воспитать во мне военный и сильный дух, он часто возил меня с собой на сборы. Однажды попытался приобщить и Стешу, но все закончилось ее истерикой и поражением папы. Понимая, что из Стешы "ничего дельного не выйдет", он отдал ее воспитание в женские руки Людмилы.

Именно из-за военного воспитания я выросла в строгих правилах и запретах. Зачем же все это нужно было мне? Я видела, как отец гордился мной при своих друзьях-командирах, часто говоря о том, что я дам фору любому солдату. Это было чистой правдой. В итоге каждый из нас получил то, что желал. Он ― идеальную (по его мнению) дочь, а я уважение строгого педантичного отца.

Сестра не выходит на ужин, игнорирует мои попытки помириться с ней, специально включая погромче музыку, чтобы насолить мне. Людмила качает головой.

– Нет у тебя гордости по отношению к ней, ― упрекает меня она. ― Унижаешься только каждый день, вот Стешка тебя и не уважает.

Я пытаюсь пропустить ее слова между ушей, но у меня не получается, и я ухожу в свою комнату. Однако Людмила не намеревалась просто так отпустить меня, отчего идет по пятам, продолжая свою тираду.

– Ну посмотри на себя, Мия! Сравни себя с сестрой! Стешка носит платья, следит за собой, краситься. А ты? Одни брюки и рубашки! Косички и хвосты! Ох уж твой папа! ― Гневно восклицает она, я падаю на кровать, желая полежать в одиночестве хотя бы несколько минут. ― Воспитал в тебе настоящего солдата, а мне мучиться! Вот будь мама жива, она бы…

– Я знаю! Знаю, что при маме все было бы совершенно по-другому, но мамы нет! ― Резко отвечаю я, закрывая лицо ладонями.

Людмила покачала головой и наконец-то оставила меня в покое. Сестра будто бы назло еще громче включила свою поп-музыку.

Мучительно простонав, падаю с постели. Впервые за долгие годы обращаю внимание на свое отражение в зеркале. Что же плохого в том, что мне куда удобнее заплести две косички-дракончика? Разве это настолько ужасно, когда в брюках чувствуешь себя намного комфортнее? К тому же, я ношу изредка юбки в школу, чтобы не нарушить правила школьной формы.