Так и произошло. Повсеместно, на всем протяжении пути, по прибытии вятской святыни в города и села, ее встречали сотни и тысячи людей во главе с местными воеводами, которые нередко становились свидетелями чудес и исцелений. В описании чудес Великорецкой иконы мы встречаем имена хлыновских воевод Василия Терентьевича Жемчужникова и Федора Андреевича Звенигородского, казанского боярина и князя Ивана Михайловича Воротынского, воеводы г. Уржума Дмитрия Воробьина, который во главе всех жителей города вышел встречать чудотворный образ за несколько верст от города на «Уржумский караул» – современное село Цепочкино18.

Известно, что по возвращении с р. Великой ежегодно чудотворная икона посещала города в среднем течении р. Вятки – сначала, «по большой воде», ходили в Шестаков и Слободской, осенью – в Орлов и Котельнич. И каждый раз это также совершалось при деятельной помощи мирских властей – сегодня мы бы сказали, «органов местного самоуправления».

В те годы на Вятке еще не было своего архиерея. Поэтому, если требовалось освидетельствовать то или иное чудо, произошедшее вне храма, то это просили сделать воеводу, который проводил весьма тщательное расследование. Так было в 1647 г. с воеводой князем Иваном Ухтомским и в 1657 г. с воеводой Иван Ивановичем Дашковым19, имена которых сохранила «Повесть о Великорецкой иконе».

Сегодня, если, в отсутствие правящего архиерея, случится какое-то чудо, пойдем ли мы к губернатору или мэру, чтобы они его засвидетельствовали? Скорее всего, нет. Но почему? Кто и когда внушил нам мысль о том, что Великорецкая икона – «святыня одних только верующих», и забота о Великорецкой традиции – «дело одной только церковной администрации»? Что мирским властям надо держаться от Церкви в стороне, потому что, будто бы, «бюджеты у них разные»? Словно мы – не один народ, и у нас – не одна история и не одни святыни? Словно то, что происходит в храме или в душе человека не имеет никакого отношения к тому, как человек служит и трудится в миру, соблюдает законы своей страны и вкладывается в ее развитие, строит отношения в семье, воспитывает детей? Словно храмы посещают, ходят крестными ходами и путешествуют по святым местам не наши родные и близкие, друзья и соседи, а какие-то незнакомые и чужие для нас люди?

Когда же началось это трагическое разделение на «своих» и «чужих», которое в итоге и привело к тому, что наше Отечество было залито кровью миллионов «врагов народа», которые, на самом деле, были нашими братьями и сестрами?

Конечно, это случилось не сразу. Отматывая ленту времени назад, в итоге мы придем к тому дню, когда однажды отказались увидеть в тех, кто рядом с нами – как в обычных гражданах, так и во власть придержащих людях – наших ближних, и потому перестали ощущать себя членами Единого Тела Христова – одной Церкви и одного народа Божия. Поэтому не только вера, но сама жизнь стала не общим, а только нашим «личным делом» в мире, в котором «каждый выживает, как может».

Поэтому так показательно то, что произошло с Великорецкой традицией в XIX вв. Вглядитесь в старые фотографии. Обычно, на них изображены тысячи вятчан, провожающих чудотворный образ из Вятки, встречающих его на Великой реке. Такое количество паломников не может не потрясти. Но давайте не будет поддаваться магии цифр, а лучше вглядимся в их лица, разглядим одежды, обувь, нехитрое снаряжение.

Кто эти люди? В подавляющем большинстве, это крестьяне. Не только русские, но также удмурты, марийцы. Как было принято говорить в те времена, «простонародье». Вы напрасно будете искать среди изображенных на старых фотографиях паломников «знатных» вятчан, имена которых включены в «Энциклопедию земли Вятской»