В спортзал вбежал горничная со стаканом воды. Анри выхватил из её рук баночку таблеток, высыпал себе на ладонь и поднёс ко рту Карины. Она слизнула две сине-красных капсулы и попробовала запить, но уронила стакан на себя. Что вызвало новый взрыв ненависти:

– Я стакан воды сама себе подать не могу. Я должна сдохнуть, так жить нельзя.

– Может скорую вызвать? – Шёпотом спросила горничная.

– Идите отсюда, я разберусь.

Он сел рядом с Кариной в лужу воды, которая не впитывалась в искусственную траву. Обнял её и стал успокаивающе говорить:

– Смерти не существует. Ты разве забыла что это просто переход в иное энергетическое состояние?

Всхлипывающая Карина ответила:

– Д-да. Эт-то выход за п-пределы внешних границ того, чем я являюсь сейчас.

– Верно. Так что с этой точки зрения нет никакой разницы, жива ты или мертва. Разница в состоянии энергии. Именно с энергией мы и работаем. Но нам гораздо выгоднее работать с ней с той стороны энергетического поля, которое называем жизнью. С этой стороны больше инструментов воздействия.

Карина продолжала всхлипывать, но реже:

– А если нет? А если с той стороны проще?

– А если не проще? А если там то же самое, с той разницей, что ты не будешь владеть ни одним из доступных инструментов из тех, что есть у нас здесь? Ты обречёшь себя на большее страдание. Я пережил клиническую смерть. Я знаю, как там, на той стороне холма. Так что, милая Каринэ, продолжай дышать. Дыхание один из главных инструментов работы с энергией. Давай дышать вместе.

– Давай, – всхлипнула Карина и стыдливо попробовала поправить мокрую ткань, облепившую её тело.

Они стали громко и размерено дышать. Вдох-выдох, вдох-выдох.

За дверью спортзала стояла горничная и водитель. По очереди подглядывали в приоткрытую щель, смеялись и крутили пальцем у виска.

– Вот людям делать нечего, с жиру бесятся. – Прошипела горничная.

– Богатые тоже плачут, ёпты. – Согласился водитель.

Пистолет Кришны

Карина снова приняла душ, переоделась в джинсы и майку. Обула соломенные тапочки с деревянными цветками на носке и спустилась на кухню.

Анри сменил японское кимоно для медитации на белые брюки и тряпичные ботинки, отчего стал выглядеть, как отдыхающий на курорте венчурный инвестор. Он страстно желал солнца, лета и старался по возможности не посещать город, который, признавался он, ненавидит всё больше с каждым выходом. Когда Карина говорила, что февраль здесь самое некрасивое время года, что весной или летом становится лучше, он качал головой: «Красота не имеет сезонности». С ним было трудно спорить, ибо любое утверждение мог парировать мгновенно придуманным афоризмом, что придавало словам вес тысячелетней мудрости.

Горничная поставила перед хозяйкой большую кружку и поднос с кофейником. Анри приказал убрать:

– Каринэ, кофе сейчас не стоит пить. Лучше заварить белый чай. В шкафу я положил две упаковки «Силвер Арроу». Я удивлён, что ты вновь возвращаешься к вульгарной мании пить кофе большими кружками.

Горничная пошла к плите и поставила чайник. Анри и тут подал совет:

– Очень прошу внимательно проконтролировать температуру воды. Почки чайного куста не переносят высокой температуры. Не выше ста пятидесяти по шкале Фарингейта, к сожалению, я не могу перевести в Цельсии.

Карина с грустью посмотрела как Анри наливает себе кофе в большую чашку, меланхолично сказала:

– Семьдесят градусов по Цельсию. Найди электрический чайник с термометром.

Горничная подвинула стул, с кряхтением влезла на него, чтоб достать до верхней полки где хранилось сразу несколько чайников, некоторые ещё в магазинных коробках.