Гарик берет свой кофе и пустой круассан, на меня не смотрит. Он опять в одних спортивках с висячими коленками. Мы договаривались не ходить по дому без одежды, но я решаю промолчать. Просто любуюсь его голой спиной.

– Какие планы на день? – спрашиваю, пытаясь разрядить обстановку.

– Работать, – отвечает односложно, не удостоив вниманием.

Из зоны кухни выходит, направляется к себе. Не пойму, реально так сильно обиделся или просто весь в работе. Вздыхаю, получается громко.

Он останавливается. Поворачивается, блуждающим взглядом смотрит поверх меня, потом в сторону.

– А ты чем будешь заниматься?

Пожимаю плечами.

– Схожу в магазин, наверное, потом сериал посмотрю. Могла бы тоже поработать, если ты найдешь время объяснить мне, что было не так в моей презентации.

– По твоей работе общаемся в офисе, – отвечает сухо, взглянув мельком. Я успеваю кивнуть до того, как отводит глаза. – В магазин давай вместе, часа через три.

– Конечно, – выпрыгивает из меня слово вечно провинившейся девочки.

Сейчас я словно на ковре перед рассерженным папой. За любую шалость и непослушание отец требовал встать напротив и отчитаться. Он никогда не унижал физически, но морально подавлял.

Ровно через три часа Игорь выходит из кабинета, и мы едем в супермаркет. Вообще он совершенно не пунктуальный человек, а тут минута в минуту. Я их считала, пока ждала.

По дороге он подчеркнуто не смотрит в мою сторону и молчит, и я перестаю совершать попытки вывести на контакт. Игнор так игнор. Но в супермаркете все кардинально меняется.

Я выбираю яблоки, когда он догоняет и обнимает сзади. Порывисто и крепко, как будто долго не видел и сильно соскучился. Прокручиваюсь в его руках и вижу перед собой совсем не того безэмоционального босса, которого он со вчерашнего вечера изображал. Сейчас он прямо светится, а у меня на лице недоумение.

Демонстративно высвобождаюсь из его таких приятных объятий, сосредотачиваюсь на покупках. Белецкий идет рядом, не отстает ни на шаг. С улыбкой заглядывает мне в глаза, дотрагивается до руки, ловит взгляд.

Отворачиваюсь. Теперь моя очередь игнорить. Пусть знает, какого это!

Он наклоняется и шепчет:

– Ты чего такая бука? Мы не наедине.

У меня глаза расширяются. Так вот в чем дело. Это он услышал мои вчерашние претензии и решил взаимодействовать исключительно в согласии с пунктами договора. То есть в общественных местах. Как же это… профессионально, что б его!

– Извини, сейчас включусь, – натянуто улыбаюсь и судорожно ищу глазами среди других покупателей Злату или Ингу. Для кого-то же он развел эти нежности!

Знакомых лиц не нахожу.

– Ты расслабься, веди себя естественно, бэби, – советует и чмокает в нос.

Очень хочется фыркнуть в ответ, что сложно расслабиться, когда тебя весь день не замечают, а потом вдруг навязчиво одаривают вниманием и лаской. Сдерживаюсь. Не хочу выставлять себя истеричкой, хотя внутри у меня самая что ни на есть истерика.

Такое ощущение, что в магазин мы не за продуктами приехали, а обжиматься на людях. Он бесконечно обнимает, пальцы рук гладит, волосы трогает… Бьет все рекорды по прикасаниям. Целует в щеку, в нос, в лоб… Несколько раз коротко в губы. После этих поцелуев кожа горит и просит еще.

Пока доходим до кассы, я сбиваюсь со счета наших «взаимодействий». Причем действует только он, я сторона принимающая и в край растерянная. Не успеваю никак реагировать, отвечать, улыбаться… Со стороны мы, должно быть, смотримся несуразно: милый парень и вредина.

Из магазина выходим в обнимку. Одно действие я все же делаю – ответно его обнимаю.

Перед тем как сесть в машину он ловит меня за руку, разворачивает и притягивает.