Ингу мама родила от какого-то козла, который через месяц их бросил. Когда родители женились, сестре было полтора года. Батя ее удочерил и любил не меньше, чем меня, пока у них с мамой не разладилось. Инга демонстративно приняла сторону матери, обвинив отца во всех земных грехах. Они разругались и больше не разговаривают. Я в этом конфликте держу нейтралитет и общаюсь со всеми, пытаясь сохранить хотя бы видимость семьи. Получается хреново.

Эти три дня периодически вспоминаю рассказ Арины, как ее душит родительская забота. У меня ее не было. С тринадцати лет я жил вне семьи. Сначала в британской школе-пансионе, затем в университетской общаге и дальше по съемным домам, пока не купил у отца тот самый пентхауз, в котором планировал жить со Златой.

Вместо Златы там теперь живет Арина. Она перенесла свои вещи утром, перед моим отъездом. Я сварил ей капучино, снял пятнадцатисекундное видео с двумя чашками кофе на подносе и выложил с подписью в стиле вкладышей жвачки «Love is»:

Любовь – это пить утренний кофе вдвоем.

В жизни не страдал подобной херней, но это для Златы.

Через полчаса от бывшей пришло сообщение:

«Я бы хотела забрать свои вещи. Мне удобно заехать в пятницу вечером»

Сработал видос. Не думал, что напишет после того, как произошло в туалете. Уже трусы с нее сдернул, как вдруг такая брезгливость накатила, что тошно стало. До чертиков в глазах хотел ее трахнуть, но честолюбие взяло вверх. Оттолкнул и ушел на воздух. Ничего не объясняя. Она потом рыдала, а Инга мне выговаривала.

Домой возвращаюсь вечером в четверг. Арина живет в моей квартире уже три дня, но следы ее пребывания едва заметны. Она тут вообще появлялась? В данный момент ее нет, а на часах девять вечера.

Беру в руки телефон, чтобы набрать ее и ловлю неожиданное волнение. Трепетное такое, приятное. Что за хрень?

Мы не созванивались, но переписывались. Она уточняла некоторые моменты, связанные с позиционированием компании. Работала над стратегией. Никаких бытовых вопросов не задавала, смайликов не отправляла. Чисто деловое общение подчиненной с начальником.

Не звоню, пишу два слова, чтобы обозначиться:

«Я дома»

Она читает, сразу же печатает ответ. Долго печатает, почти минуту. Напрягаюсь. Вдруг решила разорвать договор и сообщить сообщением?

Заглядываю в ее комнату – вещи на месте. Не съехала, уже хорошо.

На мои два слова от нее приходит две буквы:

«ок».

Этот ответ она почти две минуты печатала?

Такой меня не устраивает.

«Когда тебя ждать?»

Снова долго печатает. Не выдерживаю и набираю.

– О, привет! Я уже выхожу из офиса. Зайти в магазин? По дороге есть круглосуточный.

– А что ты делаешь в офисе в такое время? – бурчу, не здороваясь.

– Репетировала завтрашнею презентацию, – говорит мне, а после в сторону, – Спасибо, Алекс, до завтра.

Она с Алексом репетировала, получается. Зашибись. Я сказал ему взять другого стажера, а Новицкую оставить в покое, а он с ней стратегии пишет. По ночам! Охренел?

Отключаюсь. Спускаюсь и иду к ней навстречу. До офиса минут семь быстрым шагом, заодно прогуляююсь.

В офисе никого не нахожу, по дороге Арину не встречаю. Уехала с Алексом или разминулись?

Снова набираю. Даже не пытаюсь скрыть раздражение:

– Ты где вообще?

– Дома уже. Зашла вот. А ты? – лепечет, удивленная моим тоном.

– Сейчас буду.

Возвращаюсь. Злюсь на нее и на Алекса этого охреневшего. Из лифта выхожу, закипая.

– Привет!

Стоит на кухне, моргает перепугано. Олененка Бэмби напоминает.

– Вышел тебя встретить, – признаюсь.

– Я в магазин зашла, молоко закончилось. Капучино теперь мой любимый напиток по утрам, – улыбается, а голос дрожит. – Как съездил?