Электронная система была громоздкой и не очень быстродействующей, так что они решили просмотреть бумажные копии рапортов, заполненных в полицейском участке Хейлсовена и электронные копии тех, которые были заполнены в других участках.

– О’кей, давайте разделим пачку на четыре части и займемся делом.

Самым важным сейчас было определиться с именем жертвы.

Ким села за свободный стол, и комната погрузилась в тишину. Слышно было только шуршание перевернутых страниц.

Стоун использовала метод исключения. Наиболее широко применялись два фактора – цвет глаз и волос. То, что ей удалось рассмотреть сквозь опухшие веки, говорило о том, что глаза были голубыми. Так что любой рапорт, в котором не было голубых глаз и светлых волос, немедленно откладывался в сторону.

– Тоска зеленая, – покачал головой Брайант.

Ким обратила внимание на то, как бережно он откладывал в сторону неподходящие рапорты, и поняла, в чем дело. Как сыщик он хотел бы более внимательно изучить все эти дела о пропавших женщинах. А как отец хотел вернуть их всех домой.

– Какой временной интервал ты использовал, Кев? – спросила инспектор.

– Три месяца.

Такая прорва за такой короткий период…

– Нашел, – сказал Доусон, поднимая листок бумаги.

Все, кроме самого Доусона, посмотрели друг на друга с сомнением.

Тот еще раз проверил все детали и утвердительно кивнул.

– Да, босс. Вот ее портрет. На ней тот же крестик.

– Пропала в субботу во время ланча, – прочитал сержант. – Заявление поступило от родителей. Имя – Джемайма Лёве.

Инспектор немного успокоилась.

У жертвы появилось имя.

И теперь ей надо найти мерзавца, который ее убил.

– Продолжим. Так сколько, по-твоему? – спросил Брайант.

Стоун поняла его вопрос. Они часто развлекались, оценивая стоимость окружающих домов. Сейчас речь шла о недвижимости семьи Лёве.

Доусон должен был привезти семью домой после опознания. Ким злилась, что они увидели тело дочери в таком состоянии, но это было необходимо, чтобы двигаться дальше.

Она знала, что Китс сделает все, чтобы минимизировать их страдания, но он был только патологоанатом, а не волшебник. И спрятать реальную правду об изуродованном лице Джемаймы было невозможно. Никакие слова сочувствия не могли скрыть ту боль, которую их дочь должна была ощущать перед смертью. Это было зрелище, которое останется с ними навсегда.

Опознание прошло успешно и основывалось на сходстве одежды, украшений, шраме от аппендицита и недоразвитой косточки на мизинце правой руки.

Жертвой действительно была Джемайма Лёве, которой исполнился тридцать один год.

Прищурившись, Ким оценивающе осмотрела дом. У него было два входа, и одна из дверей располагалась между двумя эркерами.

Дом стоял особняком, а отдельный гараж на две машины завершал ряд из трех похожих участков.

– Триста десять, – предположил Брайант.

Ким покачала головой. Такая недвижимость не может стоить больше двухсот восьмидесяти тысяч.

– Да ладно тебе. В нем четыре или пять спален.

– За вон той аллеей деревьев шоссе с интенсивным движением и торговый центр Мерри-Хилл, – пояснила свою мысль инспектор. – Надо смотреть на вещи шире.

– Да, но…

– А вот и они. – Ким увидела машину, которая медленно приближалась к дому.

Машина остановилась, Доусон выбрался с переднего пассажирского сиденья и открыл заднюю дверь. Из нее вылез мистер Лёве и помог выбраться своей жене, которая, в свою очередь, протянула руку третьему пассажиру. Это была их вторая дочь.

Мистер Лёве благодарно кивнул Доусону, который уважительно кивнул в ответ, прежде чем вернуться в машину.

Пока семья шла в их направлении, Ким заметила, что никто из ее членов не смотрел в глаза другим. Это могло бы разрушить их защитные барьеры. Ведь собственная боль, которую они могли увидеть отраженной в глазах близких, подтвердила бы то, что они еще не готовы были воспринять сердцем.