Во всю его жизнь, чем старше он становился с ним всегда был не то что бы страх, а какое-то «искушение», какой-то неведомый враг, который может быть над ним смеётся и знает то чего он не знает, и даже может быть знает, что он этого боится… Однажды он шёл домой с работы и вдалеке увидел идущего навстречу ему по тому же тротуару парня; ему показалось что он как-то дерзко идёт и даже подумал, что это может быть один из его врагов, – то есть не прямых врагов, а таких, которых он видел только на расстоянии и знаком в сущности с ними не был. Итак он принял позу, стараясь не уступать мнимому врагу, – пошёл «увереннее» и более стал размахивать руками при движении ног. И что же? Когда он поравнялся с тем человеком, то увидел вполне мирного прохожего, которого он никогда не встречал раньше. Но в свою очередь прохожий был немало напуган такой походкой встречного пешехода и это отражалось в его мимике… Вячеслав сообразив, пристыдился и пошёл далее, стараясь скорее отвлечся «от этого пустяка» и задуматься о чём-нибудь более важном.

3

Ведь были же и другие драки в его жизни, но почему эта так застряла в его памяти, он никак понять не мог. Однажды прекрасным жарким летним вечером он возвращался пешком вместе с женой и детьми с Дня рождения одного их семейного знакомого, весьма выпивший. И что-то ему в пьяной эйфории вздумалось присесть на скамейку возле собственного подъезда, а жену и детей он отправил домой. Что-то приятное в душе потянуло его посидеть, а что он и сам не понял. Курить он не курил, так что заседание его выходило совершенно бессмысленным. Небо было тёмно-синее и собиралось вот-вот совсем почернеть, но было ясным. Посидев минут пять, он вспомнил как они с женой видели недавно заходившую в попутный магазин шумную ватагу, состоящую впрочем всего человек из пяти, девиц и юношей. Он вспомнил это, когда увидел, что они движутся уже из того магазина в ту сторону как раз где он восседал. И ладно бы в сторону, а как раз к его подъезду и кажется на ту же лавочку на которой был он, – лавочка была всего одна. Вячеслав немного напрягся и стал ждать, что будет дальше, не собираясь уходить домой (хотя кажется было бы самое время). Толпа громко смеялась и хихикала, набрав в магазине алкоголя в больших бутылках. Вячеслав сидел почти с краю, так что «в принципе» никому не мешал. Ребята, увидев «пассажира» на скамейке, сели на свободную часть её, а часть осталась стоять. Вячеслав не особо потом помнил о чём они говорили и смеялись, – по видимому ни о чём стоящем. Но мало по малу они так развеселились, что «сидящего рядом мужика» совсем перестали замечать, что в свою очередь Вячеслав очень даже заметил и «сделал им замечание», дескать «вы тут не одни…» Один из парней ответил ему: «Тебе что-то не нравится? Тебя здесь ни кто не держит.»

– Что значит «тебя», щенок? – огрызнулся сильно охмелевший Вячеслав.

– А ты чё, кобель что ли? А жена твоя, с которой ты шёл сейчас, сука что ли? – ответил бойкий юноша. Девушки притихли, а два парня усмехнулись.

– Чего-о-о! – вдруг приподнялся со скамьи Вячеслав. А после как приподнялся попытался схватить то ли за ухо, то ли за затылок говорившего с ним парня. И сразу после этого почувствовал сильный удар в собственное ухо, нанесённый кем-то из стоящих сзади. Он немедленно обернулся и получил ещё один удар уже в нос, от которого упал и кровь из носа хлынула как из открытого крана с водой, – слабым напором, но напор этот потом долго не останавливался. Затем все трое парней стали пинать и прыгать по нему, до тех пор, пока состояние его совсем ни стало жалким, до тех пор, пока ни увидели как утихали его попытки всё-таки встать и отомстить – ответить. Девочки наблюдали расправу уже на расстоянии, струсив быть замеченными кем-то как соучастницы; затем к ним присоединились ребята и они скорыми шагами удалились из того двора.