- Ксения больше не хочет тебя видеть, - меня тошнит от него. - Не сомневайся даже, в жизни все возвращается, такая шикарная девушка, как она, быстро найдет себе прекрасного мужчину и лучшего отца ребенку, а ты останешься один. Ее боль тебе вернется, вот увидишь. И никому не станет жаль, - я начинаю подниматься, чтобы уйти. - Хорошего вечера.

В ответ ожидаю чего угодно: от оскорбления до удара, но никак не кивка.

- Это не мой ребенок, - ошарашивает меня Озерский. - Жена моя, а вот ребенок не мой. - Я уже успела сделать шаг к двери, но оборачиваюсь. Он так и сидит в своем кресле, скрестил руки на груди. Пялится на меня исподлобья. Если бы он пытался флиртовать, как тогда, на балконе, или грубить, я бы ушла, не оглядываясь. Но эти слова были сказаны без единой эмоции. Математик перевел взгляд на столешницу из коричневого дерева. Он пьян, но не агрессивен. Честно говоря, трезвым выглядел намного опаснее. Ему все равно, стою я рядом или ушла. Я думаю, он даже не понял, что произнес эти слова вслух. Сорвалось то, что болталось на языке. Накопилось - он отпустил. И снова остался один на один со своими мыслями.

- В смысле - у вас свободные отношения или что-то в этом роде?

- Теперь да, куда уж деваться.

- Почему ты думаешь, что не твой? - спрашиваю, замерев на месте. Просто развернись и уйди, почему ты продолжаешь стоять рядом и пялиться на него?

Кажется, он тоже немало удивлен моей настырности. Наливает себе виски, голыми руками берет лед из вазочки и бросает в стакан, делает большой глоток.

- Ну здравствуй еще раз, любопытная соседка, - говорит, улыбаясь. А глаза при этом грустные. - Откуда ты вообще знаешь Ксюху?

3. Глава 2

- Я ее не знаю, она подруга Саши, а с Сашей мы вместе работали.

- А, - он понимающе кивает, - то есть ты считаешь, что имеешь право читать мне нотации, несмотря на то, что мы даже не знакомы и ты не знаешь ни обо мне, ни о моей жене ровным счетом ничего? - склоняет голову набок. Слова «о моей жене» из его уст не должны ранить, но делают это. Математик слишком мне нравится, чтобы не ревновать даже после того, как я узнала о его подлости. Боже, я безнадежна, чувствую себя провинившейся и глупой. Отлично понимаю, что не должна здесь находиться. Он-то не знает, что сто раз отымел меня всевозможными способами в моих безумных снах, он не в курсе, что его поведение я восприняла как личное оскорбление, потому что мысленно... присвоила его себе.

Топчусь на месте, а пора бы уходить. Глупо ведь получилось - они семья, ссорятся, мирятся... всякое бывает. То, что мы с Егором периодически переглядывались и ловили улыбки друг друга - совершенно ничего не значит, кроме того, что неправильная застройка районов, при которой дома расположены непозволительно близко друг к другу, разбивает сердца. Я почувствовала себя еще более неуютно. Не стоило вмешиваться.

- Ладно, похрен, - внезапно говорит он бодро, - садись, выпей со мной.

- Спасибо, конечно... Но я здесь не для этого.

- Пожалуйста. Ты обязана составить мне компанию, учитывая, что часом раньше врезала мне по морде. Это... сближает людей, хотя и непонятно почему.

- Подумаешь, маленькая пощечина, - я прикусываю губу, но присаживаюсь напротив него, - какие мы нежные.

Одна минута. Я побуду в его компании ровно одну минуту, после чего незамедлительно отправлюсь домой.

Он хитро улыбается. Ему нравится то, что я не сдаюсь в этой словесной перепалке.

- Моя первая пощечина в жизни, надо это отметить.

- Значит, до этого тебе везло? Девушки попадались робкие?

- После меня им хотелось спать, а не драться. Вы с подругами испортили мне вечер, между прочим.