Я просто обомлел – это был самый настоящий удар ниже пояса. «Она знает про Таньку, – побежали в голове ссыкливые мыслишки. – Да что там про Таньку..? Она знает всё и не подаёт виду. Боже, какое коварство! Кто я для неё? Любимый пёсик, которого она отпускает с поводка, чтобы он вдоволь нагулялся? Чтобы встречал и вилял хвостиком, когда она приходит с работы? Она совершенно меня не ревнует, а значит – не любит, и возможно – сама изменяет».

– И ещё я хотела тебя спросить… Почему ты везде устраиваешь срач, где бы ты не появился?

– В каком смысле?

– Ты ни с кем не можешь ужиться. Ты со всеми конфликтуешь. Мы с тобой прожили десять лет…

– Девять, – поправил я.

– … только потому, что я была довольно терпима к тебе и не выносила мозг по любому поводу. Меня все подружки спрашивают: как ты живешь с этим монстром?

– И что ты отвечаешь?

– Что дрессировать хищников гораздо интереснее, чем лошадок.

– И друзья терпят твой ужасный характер, – продолжала она свою блистательную партию, – и на работе ты срёшься даже с начальством, и родители тебя не понимают, бедолагу, и ребёнок-то тебя не любит, как ты считаешь… Весь мир – против тебя!

– А разве это не так? Вся моя жизнь была сплошной бойней.

– Ты сам выбрал такую жизнь, – парировала она.

– А карма? Ты не веришь в судьбу?

– Карма – это лишь оправдание твоих поступков, – заявила она с торжествующим видом, и я совсем поник, и даже опустил головку, как ландыш серебристый.

– А зачем ты с этим… – Она запнулась, подбирая более мягкое определение. – … жалким педиком устроил какие-то непонятные тёрки? Перед кем ты хотел рисануться? Кого ты хотел удивить?

– Тебя, золотце, – ответил я, глупо улыбаясь.

– Меня? – Она сморщила обезьянью мордочку. – Меня?!

– Ты бы очень меня удивил, – молвила она, закатив глазки, – если бы не стал этого делать… Но ты слишком предсказуем.

Она забралась на высокий стул возле бармена, и, откинув отрицательным движением головы мелированную чёлку, попросила у него «Мартини Бьянко» – он улыбнулся ей в ответ самой очаровательной улыбкой.

– Любезный, а мне, пожалуйста, водочки! – крикнул я, но бармен даже не повернул головы в мою сторону.

Я был словно невидимка: меня никто не замечал, и даже этот наглый «халдей» делал вид, что меня не слышит. Мне пришлось дважды к нему обратиться, прежде чем он плеснул мне в рюмку пятьдесят граммов «Финляндии».

Впервые я чувствовал себя полным ничтожеством: никто из местного бомонда не воспринимал меня всерьёз, и это было довольно странно, потому что в своей жизни я редко сталкивался с амикошонством, – в общей массе люди боялись и уважали меня.

Я так думаю, местные рафинированные людишки видели во мне антагониста – этакого бродягу из Нижнего Тагила, мужика грубого, лишённого вкуса, не имеющего денег и креатива, чтобы их зарабатывать. Я был для них пришельцем с другой планеты.

В знак протеста я накачался дармовым алкоголем и отправился гонять шары на зелёном сукне. Бильярдная находилась на втором этаже развлекательного центра «Малахит». С маркёром мы раскатали «американку», и он разгромил меня со счётом 8:2. Я не очень на него обиделся, потому что парнишка играл просто феноменально: у него получались и «свояки», и «чужие», и даже «дуплетом» он забивал таких красавцев, что у меня в мошонке становилось щёкотно.

Мы раскатали вторую партию, и в этот момент в зале появилась Леночка. Она попыталась приобщить меня к клубной жизни: «Пойдем потанцуем. Пойдем… Я познакомлю тебя с интересными людьми. Эдуард! Прекрати гонять эти чёртовы шары!» – но я молча отодвинул её в сторону, отягощённый свинцовой обидой, и лихо вколотил прямого шара в угловую лузу. Поджав губки, она уходила вдоль столов, виляя роскошными бёдрами.