Маруся, сидя на диване, повернулась к нам спиной и не отзывалась ни на какие наши к ней воззвания. Обиделась, что уходим? Оставляем одну в темноте и сиротстве, на долгую дождливую ночь… У меня заныло под ложечкой, и домой я пошла с глухо сжавшимся сердцем.

Утром я опять уехала по своим делам, но вернулась пораньше, часа в два дня. Сразу же зашла в магазин купить для Маруси коробку попросторнее, она за прошедшие полтора месяца подросла, и было заметно, что в её домишке ей тесновато. Мне предложили бесплатно на выбор несколько. Взяв одну из них, я намеревалась сразу зайти в огород, чтобы там её и оставить. Но потом передумала: лучше уж сразу дома переодеться, взять Маруське поесть да и идти там делать разные дела до возвращения мужа.

Маруси в огороде не было. Она не спрыгнула, как всегда, с калитки мне навстречу. Её не было и под крышей соседской беседки, откуда она обычно зорко высматривала, не подходим ли мы к участку. На многократно повторяемые «кис-кис» и «где моя Маруся?» она не появилась, не отозвалась. Ну, ничего, появится. Ушли, наверное, со своим сердитым приятелем к дальним огородам, их вокруг немало.

Я занималась то тем, то этим, а мысли крутились вокруг котят. Скоро совсем она вырастет и тогда уж тут со мной сидеть не будет, у кошек своя жизнь и свои интересы.

Время приблизилось к вечеру. Муж, как нарочно, тоже задерживался на работе, я периодически выглядывала за калитку. Ни того, ни другого видно не было. Наконец, он приехал и самый первый вопрос его был – «Где Маруся?». Рассказала, что и как. Пошли поискали вокруг огорода. Не видно, не слышно. Решили уйти, а потом, попозже вернуться, должна же она появиться.

В восьмом часу уже начинались сумерки: как ни крути – сентябрь. Маруси не было. Вокруг бегал сорвавшийся, грохоча волочившейся следом цепью, охотничий пёс соседа, того, у которого куры. Подумалось, что пёс котейку напугал, и она сидит где-нибудь, дрожа от страха. Мне начали заползать в голову мысли, что раз пёс охотничий, то кошки ему вообще представляются зайцами, а с зайцами у собак разговор короткий. Надеялась только на то, что кошки быстро лазят по деревьям и по крышам. Но бог его знает… Маруся, Марусенька, где ты?!! Ответа по-прежнему не было.

Ночь тянулась долго, рисовались страшные картины: маленькая перепуганная Маруська сидит в болоте за огородами, заблудилась и не знает, в какую сторону идти домой… А если ранена, покусана собаками или… не дай бог, замучена мальчишками?.. Ведь когда я шла с коробкой из дома, на повороте к участку как раз стоял мужчина и отчитывал троих незнакомых пацанов лет девяти-одиннадцати, вышедших из нашего заулка, на предмет того, не курили ли они там. С этой минуты мальчишки не выходили у меня из головы.

Рано утром муж позвонил: Маруси на участке нет. Весь день я каждые пару часов бегала из дома к огороду, ходила вокруг, звала её по-имени, и всё время казалось, что откуда-то слышится в ответ Марусин тихий голосок.

А если она утонула в пруду? Ведь любила ходить по самому краю над водой, – сорвалась и всё… Умеют ли котята плавать?.. Муж утешал: умеют, утонуть не могла.

Весь вечер мы снова бродили вокруг и лазали по кустам и высокой окрестной траве. Подходя к очередной огородной калитке, услышали звонкое мяуканье. Похоже… но не наше. Из-под дощатого порожка вылез чёрненький с белой грудкой малыш Марусиного возраста, степенно уселся перед нами и, широко открывая розовый рот, начал нам обстоятельно что-то рассказывать. Мы стояли над ним ошеломлённые и растерянные, вслушиваясь в искренний рассказ, нутром ощущая, что он действительно что-то знает, и от непонимания кошачьего языка испытывали ещё бóльшее опасение за нашу Марусю. Спасибо тебе, милый, за участие, но так ничего и не поняв, мы отправились дальше, а котёнок, мяукнув нам вслед что-то ещё, пролез обратно под свою калитку, на обжитую уже, видно, территорию.