– Ну и что? Это просто знакомые ребята, Сашкины и Вовкины друзья, они звонят целый день… Не трогай меня!

– Надечка, другим не разрешай. Мне – разрешай. У меня есть на тебя право!

Он произнёс это так уверенно, что Надя на миг растерялась и уставилась на него в удивлении.

– Да, у меня есть на тебя право, подписанное тобой!

– Какое ещё право?

– Да. Хочешь, я тебе покажу?

Она не понимала: о чём он? Ей вдруг представился какой-то важный документ с печатью, и она быстро воскликнула:

– Нет! – и пожалела. Было всё же очень любопытно – о чём это он?

– Надя, пожалуйста, снимай это. Это синтетика, там – чистый хлёпок. Пусть будет только это… Надя, я порву!

Судя по выражению его лица, он намерен был осуществить свою угрозу. Но она ни за что не желала уступать. «Не хочу, значит, не хочу! С какой стати?!»

Несколько минут они боролись. Его лицо сделалось злым.

– А! Надоела ти мне! – воскликнул он, вскакивая с кровати. Оба были взъерошенные, растрёпанные и тяжело дышали. Но на минуту перехватив её взгляд, Кидан заметил в нём явное торжество.

Они вышли. Менгисту, как неприкаянный, бродил в холле, там же, где и час назад, когда они поднимались в его комнату. Он взглянул на Кидана, на Надю и вышел вместе с ними на улицу – проводить. Кидан был одним из самых близких его друзей, они знали друг друга с детства и часто понимали друг друга без слов. Друзья негромко о чём-то переговорили, и Кидан повернулся к Наде:

– Он спрашивает: почему так бистро уходите? Я говорю: потому что она меня не любит.

– Совсем не так! Почему надо сидеть в комнате? Сегодня хорошая погода. Я хочу гулять!

– Куда можна гулять? – пробурчал Кидан, но Менгисту неожиданно поддержал Надю:

– Да, погода очень хорошая, сегодня хорошо можно гулять. Здесь рядом есть красивый парк…

Он проводил их ещё немного и попрощался, пожав руки обоим.

– Не хочу с тобой разговаривать! – заявил Кидан, как только они остались одни.

– Ну, и пожалуйста! Всё равно ты меня не любишь!

– Ти сама ничего не сделала, чтоби я тебя любил!.. В субботу, примерно, – произнёс он выразительно, и на лице его зажглась улыбка, – мне било очень приятно. Ува! Никогда не хочешь! Соглашаешься только, чтоби мне не било плёхо. Если ти так, то лючше…

– Что «лучше»?

Он сразу сбавил тон и произнёс умоляюще:

– Только не так сразу.

Надя шагнула от него в сторону, точно намереваясь уйти, но он схватил её за руку и притянул к себе, страстно целуя.

– Тебе свободно здесь?

– Да.

– А мне не свободно! Я хочу тебя обнимать, целёвать. На улице я не могу. Твои люди увидят, что ти с таким чёрним целюешься, они тебя убьют… Маленькая… не понимаешь! Это хорошо, что ти правильно относишься, у тебя свободный взгляд, я тебя за это уважаю, но не все люди так…

Он неожиданно разговорился, обещал, что в следующий раз они обязательно будут много гулять, сходят на ВДНХа.

– Сегодня мне надо бистро-бистро общежитие, надо менять бельё.

– Можно я поеду с тобой до автовокзала?

Опять ты меня удивляешь! Почему тебе вдруг понадобилось меня провожать?

В автобусе, крепко сжимая её руку и ощущая ответное пожатии, он всё размышлял над этим: почему сначала ничего не хотела, спешила уйти, а теперь сама едет с ним в такую даль? Почему?

– Надя, ти скучаешь дома?

– Как?… По родителям?

– Нет.

– По тебе?

– Нет! – и он тряхнул головой, точно сама эта мысль казалась ему невозможной, а между тем ей так хотелось подтвердить: да, да! Я очень скучаю по тебе! Я не могу не видеть тебя несколько дней подряд! Но он добивается чего-то другого.

– А! Ты думаешь, что мне нечего делать? Ну, да! Мне дома очень весело, я всё время со своими братьями. Разве они дадут скучать? А когда никого нет дома, у меня тоже много дел: надо готовиться к экзаменам и ещё я пишу… печатаю на машинке…