– А я и есть человек, – в его голосе прозвучал металл, и Наде вдруг вспомнилось: «Это потому, что я чёрний?» Она даже не подумала, что он может понять её так.
– Нет, Кунди!! Я хочу сказать, что воспринимаю тебя не просто, ну… как мужчину, а мне интересно знать, какой ты человек, что думаешь, чем интересуешься, что ты чувствуешь.
– А!.. Ти не знаешь?
Она пропустила его реплику мимо ушей.
– Дома у меня был один знакомый парень. Мы вместе учились, занимались в спортивной секции, ездили на соревнования, помогали друг другу, разговаривали… Вот тогда…
– Ти его любишь? Поэтому?
– Нет! Я его совсем не люблю! Не знаю, как тебе объяснить… Ты не понимаешь.
– Надя, ми же молодие! Ми молодие! Зачем всё это одному?… Не думал даже, что так будет, но лучше взять, – он достал из бокового кармана маленький шелестящий пакетик, показал ей и снова спрятал, и хотя она не успела рассмотреть, всё же поняла, что это такое. – Может, ти боишься?… Я – тоже. Откуда я знаю, с кем ти била раньше?
– Ни с кем, – ответила она, ошарашенная его запоздалой откровенностью. Если бы он показал ей этот пакетик раньше, до того, как они вошли в общежитие, у неё не было бы сомнений в его намерениях. И не было бы всего этого кошмара! О, какой глупой казалась она себе со своей доверчивостью! А его рассуждения такими примитивными. «Не только мы молодые. Почему ты решил, что я должна начать именно с тобой?!» – хотелось ей крикнуть, но она молчала. Они абсолютно не понимали друг друга и абсолютно друг другу не подходили. Вот и всё.
– Скажи мне…
– Что? – неожиданно её голос прозвучал снисходительно, а во взгляде появилась ирония.
– Когда ми снова устретимся?
– Мы больше не встретимся.
– Надя, это шутка? – спросил он изменившимся голосом. – Если это шутка, то я понимаю.
– Нет, не шутка.
– Всё? Хватит тебе? Тогда ти очень слабий!
– Кун…
– Только два раза встретились! Ничего не нравится! Всё против!.. Я так тебя чувствую, Надечка! Почему ти меня не чувствуешь? («Что он имеет в виду?») Ми подходим друг к другу! Да. Ми подходим друг к другу! Что я сделал плёхо, скажи?
– Кунди, я просто больше не хочу. Мне не…
– Что это «не хочу»!? Забудь этот слово!.. Ти знаешь Ломоносова?
– Нет, а где это?
– Гарашё… Тогда договариваемся по-другому: автовокзал, конечная семнадцатого автобус… Жду тебя там воскресенье три часа. Ми будем немножко погулять, посмотреть видео. Три часа, хорошо?… Надя!
– А?
– Ти приедешь?… Слюшай!
Она поняла, что он будет уговаривать снова и снова.
– Ладно.
– Воскресенье, три часа… Пока! Чао! – и он тут же побежал на свой автобус, не прибавив ни слова и даже не взглянув на неё. Надя была озадачена таким странным быстрым прощанием, больше похожим на бегство.
Субботнее утро было для неё ужасным. Она проснулась рано с ощущением, что случилось что-то непоправимое. Мгновенье – и вспомнились чужие руки, касавшиеся её тела, настырные губы… Она чувствовала себя больной, разбитой и униженной. Эти торопливые, ненужные, такие откровенно-плотские прикосновения как будто осквернили её, нарушив внутреннюю чистоту, покой и гармонию, и почти полностью перечеркнули очарование первого «невинного» вечера… Как ликовала её душа после первого свидания! Сейчас же её точно бросили в бездну.
Тишина… Все спят.
Ей хотелось воздуха. Потихоньку одевшись, Надя выбралась из дома и отправилась бродить.
В этот ранний час выходного дня улицы были пустынны; только раз прогромыхал трамвай; сыро, густой туман наполнял воздух, окутывал все деревья и здания, скрадывая перспективы. Снаружи – как и внутри. Казалось, природа скорбит вместе с ней, и в этом было тихое утешение.