Ночью, выйдя под звездное небо по неотложной надобности, Сашка смутно вспомнил, что они, кажется, плели венки и прыгали через костер. Вспомнил он об этом, зашипев от боли, когда, снимая штаны, задел ожог на пятой точке.

Застегивая непослушными пальцами «молнию», Сашка опустил глаза на любовно выпестованные родителями Стукнутого грядки.

Грядки блестели в свете луны.

Сашка насторожился.

Из зарослей кустов смородины раздался хруст веток – там кто-то тяжело и нехорошо ворочался.

Сашка прихватил грабли, прислоненные к развесистому персику, и стал подкрадываться.

В кустах заворочались бодрее, захрустев по направлению «вон с участка».

Сашка, ухнув, обрушил грабли вглубь кустарника.

Раздался мерзкий звук медленно отрывающегося скотча.

Панкратов присел и стиснул грабли что есть сил, после чего бесстрашно ринулся в смородинник.

Там не было никого, однако Сашка вылетел из кустов, чертыхаясь и по-журавлиному задирая ноги. Эти самые ноги пришлось тщательно вытирать о траву – они были по щиколотку уделаны мерзкой, гадостной и очень холодной слизью.

Надо отдать Сашке должное – он по-спартански быстро нашел на веранде свои сандалии, обулся, прихватил в придачу к граблям еще и тяпку, после чего бросился в погоню. До фермы он добежал минут за пять. Медведей и бомжей-смородоедов по пути не встретилось. Сашка постоял у ворот, разочарованный до крайности, и повернул обратно.

И тут он увидел Это. Виляя отвратительным толстым хвостом, Оно протискивалось в сливную трубу за коровником. Решетка от слива валялась рядом – видимо, техники днем забыли прикрутить ее на место.

Представляло собой Это слизня гигантских размеров. Сантехник Семен говорил, что он был с собаку, но Сашка поклялся бы здоровьем непьющей жены, что собака в таком случае должна быть не меньше водолаза. Панкратов, как во сне, повернулся и молнией кинулся на дачу. Там он, прямо в сандалиях, грохнулся на матрас рядом с похрапывающим Шнобелем и забылся мучительным сном. Во сне он видел жуткую, сигарообразную коричневую тварь, разевающую кошмарную пасть и хохочущую голосом Джаббы из «Звездных войн»: «О-хо-хо! А-ха-ха!» Сашка в ужасе пищал и прижимался потеснее к Шнобелю, отчего тот двигался все дальше, и дальше, и двигался так, пока не уперся в сервант, с верха которого на него свалилась вазочка с бумажными цветами, и тогда уже вставать пришлось всем.

Конечно, никто Сашке не поверил. Его подняли на смех и не дали похмелиться «Архимедом». Сашка обиделся, но не просто ушел, как давеча сантехник Семен, а наглухо – в штопор. Мария Панкратова выставила его чемодан на придверный коврик. Сашка с гордо поднятой головой взял чемодан и уснул на нем прямо на лестничной клетке.

Как уже упоминалось, стоял благословенный июнь. Сашке под каждым под кустом был готов и стол, и дом. В его комнате в коммуналке временно проживал частный сыщик Дормидонт Фанин. Сашка согнал бы его на топчан, но у Фанина как раз входил в решающую стадию роман с кассиршей Глашей, так что Сашка был там совсем ни к чему. Поэтому приютил его сердобольный Шнобель, чей папа выписался из больницы с подштопанным сердцем, но с душой, болеющей за родимые огородные культуры. Сашка же в ус не дул, сторожил шнобелевские грядки, ел шнобелевскую клубнику прям с куста, набирал оную в лукошко дочкам, а в отсутствии жены бегал кормить их горячими блюдами. Ночами же он спал прямо в огороде на раскладушке, в надежде все же застать Это на месте преступления. Вот тогда-то все и увидят, что никакой он, Сашка, не Мюнхгаузен, который славен не тем, что летал или не летал, а тем, что не врет.