Воевода откашлялся.

– Матушка, мой счет прост. Митрофан все сильно преувеличил, к тому же у него нет веских доказательств, что грядет какая-то напасть! Разумности нет в его словах! Если и есть какой-то «Творец», то пусть им занимаются наши соседи, он на их землях. Мы сотворим панику, созвав совет! Ведь неравен час и беспорядки могут начаться! Народу-то что, ему повод дай, и он гурьбой пойдет по городу беспорядки чинить!

– Не соглашусь с тобой, Лютой, – сказала Елизара. – Напраслину возводишь на честный Белозерский люд. Ежели мы будем закрывать глаза на опасность, грозящую нам, то она никуда не денется, не растает дымкой прозрачной поутру!

– Княгиня, какая опасность? – хмыкнул воевода. – Все со слов Митрофана! Можно ли верить его словам?

– Митрофан здесь и поставлен, чтобы мы верили в его слова! – Заключила Елизара.

Аксинья еле нашла среди многочисленного царского люда, что жил в Палатах, подружку Паву. Та сидела на скамье в тени раскидистой березы и чистила картошку, напевая под нос незатейливую песенку.

– Пава, Пава! – завопила торговка.

Девица вздрогнула и выронила из рук очищенную картофелину помимо ведра.

– Аксинья, что случилось? – обомлела Пава.

В голове закружились дурные мысли, девушка словно забыла, что Аксинья та еще паникерша и все, что она говорила, следовало делить на двадцать пять.

– Срочно нужна твоя помощь! – проговорила Аксинья и рухнула рядом на скамью.

Пава оглядела подругу.

– Что с твоими ногами? Тятька заставил за свиньями ходить?

– Потом расскажу, – заерзала торговка, – сейчас мне нужна твоя помощь! Пава, проводи в Царские Покои!

Теперь и нож, выронила помощница кухарки.

– Аксинья, голуба моя, это невозможно…

– Помоги, – взмолилась сплетница, – Митрофан сейчас у Царицы, доклад ей делает! – Она посмотрела по сторонам и понизила голос. – Я его видела в деревне. Вид у него был, ой, божечки!

– Если дело серьезное, воевода на площади выступит, да и поведает нам, чего приключилось. – Простодушно заметила Пава.

– Ага, – кивнула Аксинья и скорчила гримасу, – жди у речки ветерка, так и скажут тебе! До последнего скрытничать будут!

Как ни старалась Пава отвязаться от подруги у нее ничего не вышло. Пришлось вести ее через кухню в Палаты. Дело это было рисковое, но Пава знала много лазеек и проходов в Царские Покои. Так же она понимала, что если их застукают за подслушиванием царских бесед, то и головы можно было лишиться.

Однако Пава не могла пойти против себя и отказать в просьбе подружке. Пройдя мимо грузной кухарки Кази, рубившей тесаком свежайший кусок говядины, девицы проникли в просторный коридор. Как мыши они прокрались к лестнице. Аксинья бодрым шагом потопала наверх, но Пава ее одернула:

– Ты куда? – Еле слышно прошептала она. – Иди за мной.

Девушка завернула под лестницу и начала там копаться. Аксинья в нетерпенье ерзала на месте. Ей хотелось поскорее оказаться у двери покоев Ачимы и подслушать царскую беседу. О риске лишиться головы она не задумывалась, хотя многие, как и ее тятька, утверждали, будто Аксинья вообще редко думает, а голова ей нужна только для того, чтобы есть.

Из-под ступеней раздался щелчок и тихий скрип. Аксинья учуяла спертый запах. Пахло сыростью, мышами и еще чем-то неприятным.

– Идем, – махнула рукой Пава и скрылась в темноте. Под лестницей был потайной ход. Кто и когда его возвел, ей было невдомек, но пользоваться им было очень удобно. Этот ход ей показал возлюбленный. Мужчина состоял на службе у Царицы и более того занимал высокое положение. Даже частенько проводил ночи в Царских Палатах. Роман их был тайный, поэтому любимый научил Паву пользоваться проходом.