– Ваше Святейшество, с вашего позволения покину вас, – сказал, как было договорено, ключарь. – У меня здесь дела, я зайду позже.

Патриарх взял гостя под руку и повел вглубь кабинета. Он избрал манеру поведения, по которой невозможно было бы определить, кто из двоих главный. Патриарх держался предельно предупредительно, даже бережно, но в этом можно было уловить поведение врача, который боится огорчить пациента неутешительным диагнозом.

Глава Церкви предложил гостю сесть. Патриарх наблюдал за каждым жестом мужчины. Он ожидал увидеть что-то, что выдало бы в человеке, называвшего себя Иисусом, значимое, важное, необычное. Но как ни присматривался, ничего необычного в нем не находил. Разве что держался тот независимо и свободно. Словно высокий сан патриарха для него ничего не значил.

Принесли чай. Гость взял чашку двумя руками, как на востоке берут пиалу, сделал несколько глотков.

– Угощайтесь!

Патриарх подвинул хрустальную вазу, полную шоколадных конфет.

– Спасибо! – сказал гость, но к конфетам не притронулся. Он молчал, предоставляя право начать разговор тому, кто его позвал.

– Вы давно в нашем городе? – спросил Патриарх.

– Шестой день, – ответил нищий.

– Издалека?

Гость улыбнулся. Патриарху стало неловко за свою примитивную уловку.

– Издалека, – ответил нищий.

Патриарх не знал, о чем говорить дальше. Ему казалось, гость видит его насквозь, и оттого он чувствовал себя неуютно.

– Говорят, Вы многих уже исцелили.

– Больных слишком много, а сил моих на всех не хватает, – просто ответил нищий.

– Вы делаете то, что не могут врачи! – восхищенно заметил патриарх.

– К сожалению, и я не все могу.

– Странно это слышать из уст такого человека, как вы, – осторожно подвинулся к опасной теме Святейший Владыка.

– Что вы имеете в виду? – спросил нищий.

– Вы ведь называете себя Мессией, – еще более осторожно произнес патриарх.

– Я никогда не называл себя Мессией, – ответил знахарь.

– Вот как! Но вы таким себя считаете?

– Я никогда не считал себя Мессией.

– А кем же вы себя считаете?

– Сыном Человеческим!

Возникла долгая пауза. Сбитый с толку Патриарх не знал, как продолжить разговор.

– Спрашивайте, – сказал знахарь. – У вас ко мне много вопросов.

От этих слов Патриарху стало легче. Он вдруг понял, что ни к чему ходить вокруг да около. Действительно, у него есть вопросы и их нужно задать.

– Отец Ионафан говорил, вы встречались в Иерусалиме.

– Это правда, – ответил нищий.

– Он сказал, что видел вас… на кресте.

– Мне стыдно перед ним.

– Почему? – удивился Патриарх.

– Он видел, как меня распинали.

– И что?

Нищий поставил чашку на стол.

– Когда в тебя вбивают гвозди, это очень больно. Я кричал.

– Да?!

– Я висел совершенно голый перед толпой. Это очень стыдно, даже когда у тебя нет сил ни на какие чувства.

– Голый?

Глаза патриарха расширились.

– А вы не знали? Всех, кого распинали, раздевали донага.

Поверить в то, что человек, сидевший напротив, был именно тем, на чьей смерти поднялось христианство, не хватало ни воображения, ни веры.

– Простите, Вы в перчатках, чтобы скрыть шрамы? – поинтересовался хозяин кабинета.

– Да.

Патриарх хотел попросить снять перчатки, но посчитал неловким обращаться с такой просьбой. Нищий сделал это сам. На тыльной стороне кистей патриарх увидел неровные белые пятна, снова взглянул на нищего. В его поведении не было ни бравады, ни вызова.

– Вы действительно виделись с отцом Ионафаном в Иерусалиме? – спросил патриарх.