– Спасибо за бандероль, – отец говорил по телефону, его голос звучал возбуждённо и громко – так, что мне не приходилось напрягать слух.

– Дошло. Отлично. А вы всё читали? Слушайте, там есть упоминание о неком закрытом городе? Он нашёл? Это в последнем письме? Я знаю, что не вернулся. Спасибо. Теперь ждите с коньяком. А как же?! До свидания.

Впервые в жизни я испытал восторг победы. Хотелось прыгать, скакать, выкрикивать – не важно что!.. Я ощущал себя волшебником, чародеем, предсказателем. Но было и нечто, что меня не на шутку взволновало.

Во-первых, совершенно не получалось действовать самостоятельно. Когда я в одиночестве брал в руки какую-то вещь, ничего не рождалось. Ни слова, ни образа. Предметы были разные: кинжальные ножны, костяные бусы, старая церковная лампада… Но невзирая на многократные попытки, итог был один – полная немота

Во-вторых, никто не хотел обсудить со мной прежние истории. Мою персону словно исключили из дальнейшего исследования. Несмотря на то, что мои рассказы и реальные биографии совпадали! Меня оставили в стороне! И сделали это самым нечестным образом!

В-третьих, когда отец, вечером того же дня, зарядил плёнку в магнитофон и протянул мне глиняный черепок, перед моими глазами мелькнул всего-навсего короткий отрывок.

– Ну? Слушаю, – отец явно настроился на долгое повествование.

– С этим горшком ничего не было, – только и смог сказать я.

– То есть?

– Его разбили сразу после обжига.

– Поясни.

– Гончар вытащил его из печи и неудачно поставил. Горшок упал и разбился вдребезги.

– Ну ты здорово выпутался! – рассмеялся отец.

– Не выпутался! Так и было! Гончар, по-моему, обжёгся… И когда горшок полетел вниз, попытался его удержать, обжёгся ещё раз и выругался.

– Только, пожалуйста, не повторяй какими словами, – усмехнулся он.

Мне хотелось плакать, а папа смеялся.

– Ладно, ясновидящий, ступай спать.

– Я правду говорю!

– Ну хорошо-хорошо. Расскажи тогда ещё раз, как это у тебя происходит? Ты видишь картины?

– Нет… Вернее, картины тоже… Но как-то не так… Мне не хватало слов, вернее, их было слишком много, и они путали, затемняли смысл. Это было очень обидно, ведь вчера, когда я сжимал в ладони бронзового Будду, мне даже не приходилось думать о словах. Всё происходило само собой. А сегодня я вёл себя, как двоечник, не выучивший урока.

– Не волнуйся, – успокаивал отец. – Попробуй объяснить. Пусть коряво. Опиши, как это происходит.

– Я беру предмет. Чувствую его вес. Что ли… Тепло… Потом возникают картины. Они мелькают быстро-быстро, так, что и разглядеть их толком не получается…

– А потом?

– Начинаю говорить первое, что пришло в голову…

– Сочиняешь?

– Нет. Просто говорю.

– А точнее? – отец начинал нервничать.

– Это похоже на чтение!.. – озарило меня. – Да, да! Именно на чтение. Только без букв и слов. Я словно читаю с листа вслух. И пока не дочитаю до конца, не знаю содержания.

– Подожди, ведь ты сказал, что текста нет?

Я радостно закивал.

– Ну в таком случае, как ты читаешь? – усмехнулся он.

– Не знаю. Может быть, как наш магнитофон? – эта идея рассмешила меня. – Он же тоже не знает, что на записи, а смысл воспроизводит. Поставят плёнку, и он говорит.

– Тёмный лес, – подытожил отец.

Мне хотелось сказать, что я не в состоянии объяснить многие процессы, что творятся в организме. Как появляется мысль? Почему одно запоминается, а другое вылетает из памяти прочь? Как сняться сны? Но всё это присутствует, влияет на жизнь – всё это есть и без моих объяснений.

Наверняка, если бы означенные события происходили на пару десятилетий позднее, то взрослые взглянули бы на них иначе. Но та эпоха, в которой протекало моё детство, напрочь отрицала всё, что не вмещается в жёсткие рамки варварского материализма. Люди верили только в то, что умещалось в формулы, могло быть разложено на химические элементы, измерено, взвешено и т. д. Прочее считалось вымыслом, суеверием, пережитком прошлого или средством манипуляции человеческим сознанием. Я тоже был воспитан этим временем, и знания данные мне школой и родителями, мягко скажем, противоречили тому, что происходило со мной. Мне не с кем было поделиться возникшими проблемами. Я был один на один с самим собой и с тем грузом загадок, что внезапно свалился на моё детское сознание.