Через час пути мы приваливаем еще на одну остановку. В походах это называется остановка после ходки. Ходка длится около сорока пяти минут, но бывает и намного дольше. Если идешь один, можно полагаться на свои силы. Расстояния между ночевками всегда большие, поэтому крутить землю под ногами приходится весь световой день.

В этот раз мы остановились среди берез на одном из холмов. Внизу открывался вид на небольшое зеркальное озеро, засыпанное желтыми листьями.

Я достала из рюкзака заготовленные хлебцы, намазала сверху немного сливочного масла. Один протянула Яну.

– Угощайся.

– Спасибо, – кивнул парень. – Орешков?

– Отсыпь немного.

– Протягивай ладошки!

Ян засунул руку в карман и вытащил оттуда целую горсть различных орехов. Я знала, что в походе орехи прекрасно подойдут для перекусов, но сама так и не научилась выбирать правильно продукты. Поэтому многое в рюкзаке занимало место и весило нещадно. Здесь любые лишние пятьсот грамм превращаются в пять килограмм.

Получив россыпь вкусностей, я присела на свой рюкзак напротив брюнета и наслаждалась привалом. Щеки горели от движения, жарковатой погоды и взгляда юноши. Я заметила, что большую часть времени Ян как будто изучает меня.

– Хороший день, правда?

Я улыбнулась.

– Встретили рассвет, росомах, наелись черники и увидели следы медведя.

– Главное, не встретили самого мишку, – глупо хихикнула я. – Сегодня ночью стану прислушиваться к звукам вокруг. Мне будет казаться, что медведи везде.

– А они и правда окажутся рядом, придут доедать то, что останется в котелке, – подмигнул Ян. – Роза, честно говоря, я рад, что мы проводим этот день вместе. Спасибо, что не прогнала меня и не сбежала.

– День еще не прошел, – закусив губу, я отвела взгляд к траве, но затем снова посмотрела в голубые глаза красивого юноши. – Впереди брод?

– Неглубокий. Я перенесу тебя на руках, не волнуйся.

– Я могу перейти сама. У тебя ведь есть сапоги, которые ты так долго мне предлагал.

– А как же легенда про парня-дикаря? Брось, мне даже приятно поухаживать за девушкой. Когда еще представится возможность?

– Как долго ты в дороге?

– Больше полутора лет.

Он сказал это с какой-то тоской и досадой. Отнюдь не с гордостью, которой я ожидала. Ян молод, очень. Ему всего двадцать два, но душа болит о своем. Есть что-то, что саднит в груди, и это не остается незаметным. Даже в том, как он ухаживает за мной, как заботится, отражено его отношение к людям. Нет ненависти, присущей некоторым бродягам, сбежавшим от цивилизации. Да и не похож он на того, кто хочет аскезы… Небольшая щетина указывает на то, что Ян брился совсем недавно, волосы свежие, даже одежда аккуратная, несмотря на естественную заношенность в походных условиях.

– Мне не стоит спрашивать, почему ты существуешь в диких условиях?

Парень поднял голову выше и очень дежурно изобразил улыбку. Даже ямочки на его щеках отдавали сарказмом.

– Расскажу, если поведаешь – от кого или от чего ты сама убежала в Приполярье?

Я хотела избежать разговора о себе, даже несмотря на бартер, который предлагал Ян. Его история, как запретный плод, стала привлекать меня все больше. Но открывать душу малознакомому попутчику – занятие глупое. Да и как рассказать? Бывает, проживаешь свою боль, и дерет она душу, как кошка когтями. Вывернешь нутро другому человеку, захлебываясь в слезах, а он скажет: пустяк это, Роза. И сиди потом, сматывай свое имущество обратно, давясь обещанием никому не рассказывать, как тебе живется на белом свете.

Ян был явно огорчен моим молчанием. Я же изобразила улыбку и осмотрелась по сторонам. Как тут красиво и тихо. Слышно маленькую пташку, что прыгает по листьям в поиске жучков, а где-то далеко шумит река Манарага, разливаясь руками-притоками по всей долине. Здесь, среди деревьев, безопасно.