– Возьмите меня с собой, – Айрин вдруг остановилась, повернулась к Рохасу, осторожно подняв на него взгляд.

Полковник напрягся. Пожалуй, он ожидал чего-то подобного. Айрин же была удивлена и одновременно напугана своими собственными словами, не ожидая от себя такой смелости. Знала она или нет, что их ждало на планете, но ей было чертовски страшно покидать корабль, выходить в открытый космос на челноке, столкнуться лицом к лицу с той силой, что таилась там. И этот ее страх не был похож ни на одно чувство, которое она испытывала прежде на Земле. Сейчас она понимала, что, наверно, она вообще раньше никогда по-настоящему не боялась, потому что тот сковывающий ужас, овладевший ей сейчас, затмил все предыдущие, глупые, как ей теперь казалось, страхи в ее жизни.

Но… было это чертово «но» которое тянуло ее на эту планету, тянуло полететь с ними и пройти с ними все, что было предначертано. Зудящее чувство под кожей, которое делало невыносимым коротание одиноких дней в каюте и редкие минуты свободы, когда она могла прогуляться по кораблю до медицинского отсека. Она чувствовала себя потерянной в этом огромном мире будущего и одновременно задыхалась от ограниченности своих возможностей на этом корабле. Да, здесь ей предстояло найти свое место, найти правильный путь и, возможно, найти саму себя. Но пока ей не оставалось ничего, кроме как попытаться вырваться за пределы того, что она уже видела и как бы не было страшно сделать хоть что-то…

Рохас смерил ее взглядом. Ее тонкая фигурка, бледное лицо, большие испуганные и одновременно умоляющие глаза вызывали в нем противоречивые чувства: было в этой девушке что-то, какая-то хрупкость, которой требовалась защита. Но было и упрямство, возможно, глупое и бессмысленное, которое влекло ее в дебри таинственной силы, витающей вокруг корабля.

– Зачем? – Рохас чуть наклонился к ней, заглядывая в глаза. Ее плечи, и без того ссутулившиеся, округлились сильнее, будто она хотела скрутиться в комок, как ежик.

Она не отвечала, отвела взгляд, делая вид, что разглядывает командирскую красную полосу на груди его кителя. Алекс вздохнул.

– Вы же понимаете, что я не могу подвергать такому риску команду. А вдруг вы специально посланы сюда, чтобы нас всех убить? На планете это сделать проще, чем тут.

После паузы, которая показалась Алексу бесконечной, Айрин выпрямилась, словно в ее теле лопнула струна, стягивающая ее, и произнесла:

– Я не наврежу вам, – ее умоляющие зеленые глаза впивались в лицо мужчины, он видел, что она верила в то, что говорила, верила в чистоту своих намерений. Но могла и не знать весь тот страшный замысел, частью которого стала.

– Я повторю свой вопрос: зачем? Зачем вам лететь с нами на планету?

– Там могут быть ответы. И…

– Что «И»?

– И я смогу… возможно, смогу доказать вам, что говорю правду. – Она говорила робко, осторожно, медленно отступая от Рохаса к стене.

– Помнится мне, вы не собирались никому ничего доказывать, – он слабо ухмыльнулся и сложил руки на груди.

– Не собиралась, но… – она снова опустила взгляд, – думаю, мне все-таки нужно, чтобы кто-то мне поверил. Тяжело, когда нет рядом никого, кто может тебе доверять и кому можешь доверять ты.

Алекс повернулся, словно собираясь продолжить путь по коридору, но остался стоять. Он видел боковым зрением, что Айрин следила за ним, ждала его решения.

Не обернувшись к ней, он указал рукой направление и снова пошел, услышав торопливые шаги девушки справа от себя.

Он не ответил на ее просьбу: не потому, что у него не было ответа. Но этот ответ вряд ли понравится его команде, да и ему самому. Но чутье, зудящий в голове голос требовал от мужчины принять то самое решение, которое никак не вязалось ни с логикой, ни со здравым смыслом, ни с инстинктами.