– Вот и умница. Чтобы так всегда впредь делала. И переоденься, на тебе надето Мерлин знает что, – кривится Роберт.

– Но я люблю этот костюм, он уютный, – пытаюсь отстоять свою любимую домашнюю одежду.

– Моя женщина должна носить только красивые юбки и платья, – мужчина с пренебрежением выплевывает эти слова прямо мне в лицо, сильно сжимая подбородок. – Это ясно?

– Д-да, – дрожащим голосом отвечаю я, со всей силы пытаясь сдержать рвущиеся наружу слезы обиды.

– Так-то лучше, – вмиг расслабляется Роберт и отпускает. – Иди, и не надо плакать, я забочусь исключительно о тебе.

И напоследок шлепает меня по попе.

Как же унизительно.

Плетусь в комнату в поисках платья.

Какая к черту забота!? Эта скотина только о себе думает.

Ох, тяжело вздыхаю, заметив собственное отражение в зеркале в абсолютно неуместном нарядном белом платье. И пусть. Хотел ведь платье, пусть получит. Специально искать что-то подходящее я не намерена.

Возвращаюсь обратно, и в голове стучит лишь одно – «О Моргана, на каком же я дне! Нет! Я и есть то самое дно, ниже падать некуда».

Но неделю спустя я пойму, что есть, еще очень много не прошедших граней этого самого дна, многие из которых я обязательно постигну благодаря Роберту Ромиро и собственной слабости и беспомощности.

Но пока я не знаю этого и корю себя всего лишь за переодевание.

– Вот видишь, какая красавица сразу! – умиляется мой жених. – Не обязательно было вечернее платье надевать, можно было бы и вариантом попроще ограничиться конечно, но мне нравится, что ты для меня стараешься.

Подставляю щеку для поцелуя мужчины и кривлюсь в искусственной полулыбке.

– А теперь ужин, – присаживается Роберт, предварительно усадив меня рядом.

Он аристократ, и правила приличия у него на первом месте.

За едой мы практически не разговариваем. Роберт с аппетитом поглощает пищу и налегает по своему обыкновению на алкоголь, а я сижу и вяло ковыряюсь в тарелке, гадая, придется ли сегодня раскрывать ноги перед этим человеком или нет.

– Ох, как же хорошо. – откидывается тот наконец на спинку стула. – Вот знаешь, моя жизнь была не полной до тебя, но теперь как же прекрасно все. Жаль, конечно, что ты так хочешь свадьбу в этой как там ее Плазе, – тут я на миг напрягаюсь, не дай Мерлин, он передумает идти мне навстречу в этом вопросе, – но я тебя понимаю. Свадьба бывает, в конце концов, раз в жизни, и мы можем себе позволить сделать ее свадьбой мечты.

Расслабляюсь. Фух. Пронесло.

– Ладно, с тобой хорошо, но вынужден оставить одну, у меня срочная работа, полночи точно проведу в кабинете, а ты можешь лечь у себя, чтобы я не разбудил, когда закончу, – и Роберт целует меня в макушку и уходит.

Мое сердце радостно трепыхается. Ура! На сегодня я получаю глоток мнимой свободы.

Усилием воли сдерживаю себя, чтобы не запеть от радости, и вместо этого спокойно поднимаюсь и чинно иду к себе. И лишь за закрытой дверью, отведенной мне спальни позволяю сбросить с себя маску, равно как и платье с туфлями и просто с наслаждением падаю на кровать.

Дожила. Наивысшее счастье для меня теперь – это когда никто не трогает. Или, вернее, когда Роберт не трогает. Жаль, никак не могу повлиять на его работу, чтобы она каждый день не заканчивалась.

И с такими мыслями проваливаюсь в долгожданный сон.

Снится мне зеленый луг, яркое желтое солнце и ветер. В общем, все то, что всегда ассоциировалось и ассоциируется со свободой. Но сон внезапно прерывается, меня будят какие-то звуки, доносящиеся из-за двери.

Тут же подрываюсь и аккуратно открываю ее. Свет идет откуда-то со стороны кухни.

– Да твою ж, Моргану! Долбанная Лиззи! Не могла аккуратно поставить еду, – слышу голос Роберта и зачем-то очень тихо, на цыпочках, иду в его сторону.