На звук колокольчика вышел хозяин, и Анна впервые увидела его так близко и смогла рассмотреть. «Блин! Красивый же мужик, колоритный, харизматичный! Неужели не может себе бабу найти, что по подворотням шарахается? Или ему экстрима в жизни не хватает?» Она разглядывала его, не стесняясь. Очерченные губы, волевой подбородок; густо подведённые чёрным карандашом зелёные глаза. Немного кривоватый, с изящной горбинкой тонкий нос не только не портил, но даже добавлял некий опасный шарм его лицу. На вид ему было не больше тридцати пяти, в иссиня-чёрных волосах блестели первые серебряные нити.

– Чем могу быть полезен? – прервал затянувшееся молчание Гриниан. «Не узнал!» – не то обрадовалась, не то расстроилась Аня.

– Я недавно в городе и плохо сплю на новом месте. – выдала она заранее заготовленную правдоподобную легенду, – Мне сказали, что у вас есть средство.

– Конечно. Сейчас я тебе что-нибудь подберу. Позволь твой плащ… – в движениях колдуна была какая-то нечеловеческая мощь и кошачья грация одновременно, от его пристального взгляда по спине бежали мурашки, он был чертовски сексуален!

«Панталоны цвета цыплёнка…» – на невозмутимом лице колдуна мелькнула загадочная улыбка. Намедни, впервые увидев на улице эту молодившуюся особу, он безошибочно определил в ней непробудившуюся ведьму, которую гном привёл с той стороны. Гриниан был равнодушен к возрастным дамам, и сам не понял, что на него вчера нашло. Он возвращался вечером из трактира и увидел, как она зашла в дом к повитухе. Ему стало интересно, он осторожно заглянул в задёрнутое шторами окно. Для колдуна это не было проблемой. Гриниан, слегка шевельнул пальцем, и между шторами образовалась достаточная щель. Дама была не в его вкусе, немолода, но с весьма соблазнительными формами. А уж когда она облокотилась локтями на стол, покачивая бёдрами в своих смешных панталонах, то он уже ничего не желал больше, как сжать эти бёдра руками.

Заставив повитуху сидеть в сенях, Гриниан быстро вошёл в кабинет и сделал своё дело. Оо! Это было так феерично! Его несколько удивило, что предмет его желания брыкается и шипит, а не стоит, как послушная корова. Но это доставило ему удовольствия ещё больше. Понимая, что чары на неё не действуют, Гриниан старательно держался так, чтобы она не смогла увидеть его лица. Впрочем, ей было не до этого. Дамочка и сама умудрилась получить несказанное удовольствие от этого короткого рандеву. Даже сейчас, вспомнив её упругие округлые формы и полученное наслаждение, в нём начал разгораться огонь желания.

Гриниан никогда не входил в одну реку дважды, он не заводил романы, ни за кем не ухаживал и никому ничего не обещал. Он просто пользовался удачным моментом и пускал в ход чары. Ему не за чем было прибегать к насилию, дамы безропотно отдавались ему там, где он их застал, и потом ничего не помнили. Гриниан не считал это ни победой, ни достижением, он просто периодически удовлетворял свои потребности, не тратя сил и времени на лишние телодвижения. И не более того.

От ведьм колдун старался держаться подальше. Его детство прошло среди них, в лесном ковене, он отлично знал этот сорт женщин и не испытывал ни малейшего желания связываться с этими невменяемыми бабами. Но эта, так и непробудившаяся и уже немолодая ведьма выглядела вполне безобидной. Случайно случившийся с ней обмен энергиями был фантастическим, и он был бы не против это повторить, несмотря на свои принципы.

Гриниан забавлялся, наблюдая за ничего не подозревающей покупательницей, которая откровенно с ним кокетничала.

– Твоё лекарство. Добавляй по три капли в вечерний чай и будешь видеть красивые сны. – колдун протянул ей пузырёк из тёмного стекла. Намеренно коснувшись её руки пальцами, он задержался и кинул лёгкое заклинание, пристально наблюдая за её реакцией. Судя по тому, что она не отвела взгляд, дамочку зацепило. Гриниан двинулся пальцами по её руке, ощущая, как в нём разгорается сильнейшее желание. Цыплёнок, как он мысленно уже окрестил её, стояла, не шевелясь. Но он с удивлением почуял запах её возбудившейся плоти. Лёгким движением кисти, он на расстоянии задвинул засов на двери лавки и задёрнул шторы. Дамочка по-прежнему неотрывно смотрела ему в глаза, не убирая руку.