Т. В. Кленова отмечает: «Принцип равенства граждан перед законом не абсолютен. Он прежде всего предполагает равенство оснований для уголовной ответственности и ее неотвратимость, а также общие пределы наказания лиц, совершивших преступления, независимо от их пола, расы, национальности, языка, происхождения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям. Вместе с тем процесс назначения наказания в основном подчинен иному специфическому для уголовного права принципу – индивидуализации уголовной ответственности, который как раз допускает при назначении наказаний учет половой, а в соответствующих случаях и социальной принадлежности лица»251.

Таким образом, при характеристике содержания принципа равенства граждан перед законом авторы приведенных высказываний делают акцент на одинаковых, единых, равных основаниях уголовной ответственности (И. Я. Козаченко, А. Н. Игнатов, Н. А. Лопашенко, Т. В. Кленова), порой даже называя этот принцип принципом «равенства ответственности» (Р. Р. Галиакбаров). Единые, одинаковые основания уголовной ответственности – важнейшая предпосылка равенства в ответственности, а значит, и равенства перед уголовным законом.

Между тем равенство граждан перед уголовным законом предполагает не только одинаковые основания уголовной ответственности, единую юридическую квалификацию одного вида общественно опасных деяний – это лишь внешние границы равенства, но и точную с учетом внутривидовых свойств деяния меру ответственности – это внутренние параметры равенства, его глубина, достигаемая при индивидуализации наказания. В самом деле, можно ли утверждать, что принцип равенства граждан перед законом соблюден в случаях, когда, допустим, за тождественные по общественной опасности хулиганские действия (ч. 2 ст. 213 УК), при прочих равных условиях, одно лицо приговаривается к двум, а другое – к семи годам лишения свободы. Нет, конечно, равенство закона нарушается в отношении одного или даже обоих осужденных. Суд проигнорировал внутривидовые свойства деяний, в результате чего он не смог установить одинаковых, реально существовавших оснований уголовной ответственности, что и привело к неравенству при применении закона.

Поэтому учет «характера и степени общественной опасности преступления», скорее, выступает не одним из проявлений «личной ответственности лица» (Н. А. Лопашенко), а представляет собой реализацию все того же равенства граждан перед законом на правоприменительном уровне. Отсюда не следует и противопоставлять принцип равенства «специфическому для уголовного права принципу – индивидуализации уголовной ответственности» (Т. В. Кленова), ибо в основании последнего все также находятся «характер и степень общественной опасности преступления», без точного учета которых «справедливое наказание» попросту недостижимо (ч. 1, 3 ст. 60 УК).

Безусловно, что «перед уголовным законом ни у кого нет привилегий» (Н. А. Лопашенко), что за «такие общеуголовные преступления, как убийство, изнасилование и т. п., все граждане независимо от занимаемого положения должны привлекаться к ответственности на равных основаниях» (А. Н. Игнатов). Вместе с тем проблему иммунитета депутатов и судей, отчасти перешедшую на страницы юридической литературы из средств массовой информации и потому несущую в себе довольно сильный газетно-публицистический заряд, строго говоря, вряд ли вообще можно назвать уголовноправовой. Уголовный закон отнюдь не освобождает эти категории граждан от уголовной ответственности.

Особый же процессуальный порядок привлечения их к уголовной ответственности, вероятно, необходим и по общеуголовным делам, ибо он исключает возможность произвольных, необоснованных обвинений, а следовательно, гарантирует подлинную независимость депутатов и судей от преследований другими ветвями власти. Понятно, что этот порядок безусловно должен также исключать и вероятность их уклонения от уголовной ответственности.